Андрей Федоров - Зомби

— И с подачи Бориса стали тебя блокировать в квартире у Любки, но минут за десять до блока Борис к Вам проник, скорее всего, по договоренности с Любкой же, и без шума ее «замочил». А тебя — чего-то побоялся? Не понимал, конечно, что происходит. Ждал твоих действий? Или ждал, пока ты на мертвую Любку наткнешься? И тут же принял участие в блокаде. Потом тебе подсовывал твой же «Макаров», видать, чтобы ты застрелился или тебя бы застрелили. Пока ты был в наручниках на тахте, как ты рассказываешь, он… Вот тут я сам не пойму. Для чего-то ты ему нужен был еще живой — или не знал, как организовать? Чего-то он, конечно, не понимал. И услышал, что Маша в курсе. И тебя велел мне выпустить. Чтобы наконец убрать вас обоих. Тут уж он плохо соображал. Вроде так я раскладываю?

— Да. Вроде. Тут бы получилось, что и Маша со мной заодно. Или что это я ее прикончил? Сымитировал бы наше сопротивление?

— Плохо он соображал, Роальд, в последний час. Считай, переутомился. Ему бы бечь. Еще шанс был. Хотя он с начала был обречен. Он твоим «жрецом» был убит с утра. Мертвый он был, капитан.

— Зомби.

— Да. Тоже зомби. Они зомби.

— Главный-то зомби — я.

— Нет. Крепкий ты фрукт оказался. Хоть и с гнильцой. Может, из органов тебя не попрут? Скажешь: мол, ход в банду искал. Жертвуя моральным обликом. Главное, не смогли тебя запрограммировать! А?

Капитан наконец опустился на носилки. Лен-ка-дочь маячила за окном. Если присмотреться, то видно: ноги ее потемнели от воды, а за ее спиной — озаренная ветка над черной заводью. Речкой пахнет. Ленка смеется.

— А вся суть, — теребил тетрадь Магницкий, — сработанный текст на диктофоне. Радиолюбитель. Шизофреник-то шизофреник, а настряпал много. И всего-то — тетрадь дочитать!

— Да наплевать! Я Люське-то сегодня правду подтвердил. Про Любку. Может, и правильно. Вот она… вызвала кого?

— Соловья. И ему и письмо и фотографию ту отдала. Хоть бы только письмо. А еще и часть того дела, которую тебе Борис домой подкинул.

— Не нужен я ей такой. Не в том смысле, что после всего стал не нужен, а до этого… не устраивал. Семьи, считай, не было.

Магницкий тоже глянул в окно (там он не увидел темной заводи с озаренной веткой), потом — на «арийца» с заплывшим глазом и шинированной рукой. Сунул тетрадь в карман:

— Все. Совещание окончено. Пошли лечиться. А твоя Ленка сама все поймет. Может, так еще поймет, как ты не ждешь. Запретить тебе с дочерью встречаться они, по-моему, не могут. Да, забыл спросить, что там с курткой? Какая-то редкой зелени куртка на вешалке у Маркина была. Думал, твоя. А дома у тебя борода и черные очки.

— Я видел. Думаю, Борис-друг в ней приходил. И в черных очках. С бородой. Это для Тани. Таня все кричала: «Ты приходил, ты!» Так он, на всякий случай. Ростом мы похожи. Куртка редкая. Где-то похожую нашел. Потом куда-то притырил по ходу обыска. Ключ был. Ко мне занес бороду…

Магницкий кряхтя пробрался к двери:

— Что он? Запер нас, что ли? Эй, дохтур! Все спишь? Уж весна на дворе!

На дворе была весна: в двери — сморщившиеся, льющиеся отражения фонарей. Тухловатый, словно бы морской, ветер.

— Что же делать? — спросил Роальд, сползая вслед за Магницким к двери.

Черное зеркало панели разбила, растоптала тонкая фигурка:

— Это вы?! Где Роальд Василич?!

— Маша, — сказал Магницкий, — живой ответ на коронный вопрос нашего Роальда. А он вот! Лечиться идет. Созрел.

— А я в приемпокое тут сидела! А вас все нет! Недавно пришел какой-то спящий и говорит, что, мол, у ваших битых следователей в машине предсмертное совещание секретное. Машину с доктором конфисковали, нас прогнали. Читают письмо с того света… Я сюда побежала. Что с ним?!

— Да-а! — отмахнулся Магницкий. — Твой капитан сейчас сам дойдет.

Капитан показался в дверце, лег головой и целой рукой на Машино плечо:

— Извини. Нет, ноги-то еще ходят.

— Таки нету внутреннего кровотечения? — спросил доктор из утробы автомобиля.

— Нету! Еще!

Голова кружилась, но он, уже весь выбравшись на волю, окунувшись в сырой воздух, встал в лужу, услышал плеск воды и шорох ветра, вольно вздохнул. Может быть, очень может быть, что ему вдруг показалось, что вот он, капитан Роальд, тут вот и родился заново в широком и мокром мире.

Маша, пытаясь его обнять, тыкалась холодным носом ему в шею.

— Вот тут мне больно. Погоди…

— Прости… вот тут?

— Ничего. Оба почти целы.

— Алик… мой…

— А ты говоришь, мол, что теперь делать, — бормотал Магницкий, — по-моему, она тебе это объяснит. Все эти загадки.