Андрей Федоров - Двенадцать обреченных

— Давай, — сказала она равнодушно (выглядела после чая и кофе осовелой), — кого-нибудь пришибу, так и быть. Чтоб двенадцать человек на сундук мертвеца!

— Куда? — повернул ключ Сашка.

— На дачу к Смуровым.

— Там же менты!

— Зачем? Менты ночью спят.

Мы опять где-то вскоре оказались на набережной, над дрожащим бледно-желтым частоколом отражений. Потом мы углубились в узкие улицы, потом в низкие и узкие прогалы меж домами, потом мы оказались в ветряном поле, где уже не стало встречных машин.

— В эту улицу. Я вчера два раза тут был.

— До самого дома или встанем загодя?

— Лучше не доезжая, я скажу.

Мы встали дома за три. Жаль, что мы не в камуфляже, наоборот, что-то слишком в светлом.

— Все-таки правда возьми браунинг, — протянул я пистолет Дане, — он на предохранителе, стрелять не придется, но, если что, прицелишься понарошку.

— Ты говорил, что безопасно?

— Да, я уверен… тихо. Наблюдаем.

Дом Смуровых, чернел выбитыми окнами первого этажа, сиял отраженным светом верхних окон. Ночь безлунная… не ночь, еще вечер. Просто тут так тихо, что разговор двух соседок на крыльце… дома за четыре слышен и даже понятен. Упоминается знакомое имя. Да, Худур. Еще бы — событие!

Мы стояли (Сашка присел на корточки) шагах в ста от дома и почти напротив дома убитой вчера соседки. У нас, конечно, могли сейчас оказаться нежданные и взбешенные враги. Все-таки надо выждать.

Мы дождались. В доме блеснул желтый свет. На нижнем, вовсе темном этаже.

— Кто-то ходит?

— Кто ж? Покойник.

— Зря так шутишь, психиатр.

— Это третий киллер, — решила Даня, — как снимается предохранитель?

Мы говорили шепотом и как-то не сговариваясь и не под чью-нибудь команду постепенно приближались к ограде дачи Смуровых. Сирень скрывала нас от бродящего по даче в потемках привидения.

— Я пойду через крыльцо, ты, Сашка, караулишь под окнами, Даня — с той стороны… нет, лучше Даня со мной. Туда снизу окна не выходят из этой комнаты. Выход из нее или в эти вот два окна, или в дверь.

Сашка засел в сирени. Мы с Даней за сиренью прошли к калитке. Крыльцо от неба и дальних окон светлело, можно было различить детали: светлые и темные ступеньки крыльца — клавиши аккордеона, меха аккордеона — гофрированная дверь с черной щелью, черепичный навес с тусклым блеском отдельных черепиц. Через эту дверь, значит, на крыльцо поднялось и проникло в дом привидение, если не зародилось в глубинах дачи.

— Третьего я убью, — шепнула Даня.

— Едва ли. Он сдастся сам.

Конечно, привидение могло влезть в окно. Но, скорее всего, вошло в дверь. Имею основания так думать.

Вот и крыльцо.

Сделано ладно, ничего не скрипнуло.

— Надеюсь, у них ток не вырублен, — шепнул я, — его хорошо бы ослепить.

— Убить! — шепнула непримиримая Даня. И я стал опасаться, что она сумела сдвинуть предохранитель на браунинге.

Теперь перед нами появилась дверь в прихожую, тоже приоткрытая. И мы бесшумно проникли в темноту. Окно серело слева. Впереди же слабо светилась приоткрытая дверь в роковую гостиную, где недавно взорвался «беккеровский» рояль и погибли двое.

И как раз вдоль рваного бока рояля пробежал ярко-оранжевый овал — привидение светило себе фонариком.

Мы уже почти вошли. Я поспешно соображал, где выключатель, попутно пытаясь сообразить, достаточно ли потрясены случившимся были зятья и дочери Худур, чтобы забыть обесточить дачу, уезжая.

Я нашел выключатель.

И мы увидели привидение.

Да, конечно, это был тот длинный сосед, скелетоподобный прохиндей из следующего по улице дома. С фонарем, с мешком, с разинутым ртом, из которого послышался писк, перешедший в визг.

— Даня! Не стрелять! Он безоружен! А ты — стоять! Брось мешок!

В окно, как лошадь через барьер, впрыгнул Сашка с обрезом. Для привидения показалось уже много. Оно уронило мешок и село на него, продолжая визжать.

— Заткнись! — приказал я. — Говори!..

— Молчать я вас спрашиваю! — оценил ситуацию Сашка и посмотрел на потолок. — А еще есть?

Более всего я опасался непредвиденных действий Дани. Истинно непредсказуемая красотка. Как кошка. Но Даня поступила по рецептам кинобоевиков: ногой пододвинула себе пуф и села не сводя дула с привидения:

— Ты же вон там живешь? — кивнул я за свое плечо.

Простой вопрос прекратил визг.

— Там.

— А чего здесь не видел?

— Хотел… кое-что… взять. Я никого не убивал!

— Верю. А что ты делал той ночью у Смуровых на квартире?

— Я?