Дэвид Балдаччи - Коллекционеры

– Желаю увлекательного чтения, – сказал Трент, имея в виду папку, которую только что ему передал. Именно в этой папке Сигрейвз должен был найти зашифрованное имя «грозы» вместе со всеми «почему» и «с какой целью».

Позже вечером, уже у себя дома, Сигрейвз уставился на это имя и начал планировать операцию – как обычно, весьма тщательно. Только на этот раз придется действовать гораздо осторожнее и тише, без винтовки с оптическим прицелом. Но тут Трент сделал ему настоящий ценный подарок в смысле данных о предполагаемой жертве, и это здорово упрощало задачу. Сигрейвз уже знал, кому следует позвонить.

Точно в шесть тридцать в прохладное и чистое утро, встававшее над Вашингтоном, округ Колумбия, передняя дверь трехэтажного особняка Джонатана де Хейвна открылась, и он вышел на улицу, одетый в серый твидовый пиджак, черные брюки и бледно-синий галстук. Высокий поджарый мужчина чуть за пятьдесят, седые волосы тщательно причесаны – де Хейвн глубоко вдохнул прохладный воздух и несколько минут любовался рядом великолепных зданий, выстроившихся вдоль улицы.

Де Хейвн был далеко не самым богатым в этом районе, где средняя цена высокого кирпичного строения облегчала кошелек покупателя сразу на несколько миллионов долларов. К счастью, он унаследовал дом от родителей, проявивших в свое время достаточную смекалку, чтобы войти в число первых инвесторов в самую престижную недвижимость. Хотя большая часть состояния покойных де Хейвнов пошла на благотворительность, единственному их наследнику досталась очень приличная сумма, которая неплохо дополняла его жалованье государственного служащего и позволяла удовлетворять некоторые капризы.

Эта свалившаяся с неба сумма помогла де Хейвну вести благополучную жизнь, не беспокоясь о завтрашнем дне. Другие обитатели Гуд-Феллоу-стрит зарабатывали на жизнь как могли: один из его соседей, например, был продавцом смерти, хотя, как считал сам де Хейвн, «политически корректно» его следовало бы называть поставщиком вооружений.

Этот человек – его звали Корнелиус Бин, и он любил, чтобы его называли Си-Би, – проживал в похожем на дворец сооружении, которое объединяло два жилых дома в чудовищный монстр общей площадью пятнадцать тысяч квадратных футов. До де Хейвна доходили слухи, что он добился разрешения на такое нарушение правил в строго охраняемом историческом районе, своевременно дав кому надо взятки. Этот огромный конгломерат мог похвастаться не только лифтом на четверых, но также и отдельными квартирами для прислуги.

Бин, кроме всего прочего, славился тем, что привозил в свою обитель великое множество красивейших женщин всех цветов кожи, причем в любое время, хотя у него хватало ума соблюдать приличия и делать это, когда жены не было в городе, чаще всего, когда она отправлялась в очередной шопинг по Европе. Де Хейвн полагал, что обманутая женщина и сама пускалась во всякие сомнительные приключения, пребывая по ту сторону Атлантики. И перед его мысленным взором тут же возникал образ привлекательной леди, совершенно голой и распростертой на столе в стиле Людовика XVI, с забравшимся на нее юным французом-любовником – и все это под аккомпанемент «Болеро» Равеля. «Браво, моя милая, так и надо», – думал в таких случаях де Хейвн.

Он отбросил в сторону посторонние мысли о странных выходках своих соседей и настроился на деловые размышления, легко и быстро шагая по улице. Джонатан де Хейвн чрезвычайно гордился своим статусом заведующего отделом редких книг и коллекций библиотеки конгресса, по сути дела, шефа самой лучшей коллекции редчайших книг в мире. Конечно, французы, итальянцы и бритты могли оспорить подобное утверждение, но настроенный явно предвзято де Хейвн был уверен, что американское собрание – лучшее в мире.

Он прошел примерно четверть мили по разбитым тротуарам, мощенным кирпичом, четкой и размеренной походкой, которой научился от матери, всю свою долгую жизнь тщательнейшим образом выверявшей каждый шаг. За день до ее смерти де Хейвн все еще не был полностью уверен, что его властная и деспотичная мамочка не удерет с собственных похорон и не зашагает прямиком на небеса, где потребует, чтобы ее немедленно впустили, дабы она тут же начала наводить там порядок. Потом он вошел в переполненный столичный автобус, где сел рядом с молодым человеком, перепачканным побелкой, с зажатой между ног потрепанной сумкой-холодильником. Двадцать пять минут спустя автобус исторг де Хейвна на забитом людьми и транспортом перекрестке.