Дэвид Марк - Сумерки зимы

Макэвой молчал, позволяя Фарао сыграть с ним в гляделки. Проиграл, конечно.

Они столкнулись в коридоре, у двери оперативного штаба в Куине-Гардене. Система центрального отопления решила загладить ошибки прошлого, сменив тактику. В кабинетах теперь могильный холод, а в коридорах – адское пекло.

– Ты хоть представляешь, что за день у меня выдался?

Макэвой все молчал.

21.41. Двенадцать часов тому назад, стоя на этом самом месте, Фарао дала Макэвою поручение. Оставила приглядывать за делами, пока она будет гоняться за убийцей.

И вот они снова тут. У обоих был день, о котором они предпочли бы забыть; сведений они раздобыли тьму, вот только следствие вперед не продвинули.

Как нашкодивший школьник, Макэвой старался смотреть куда угодно, только не в гневные глаза начальницы. Особый интерес у него вызывала дверь оперативного штаба. Днем кто-то прицепил на нее вывеску «Дворец Фараонши», но затем сорвали, занося в комнату стальной шкаф для папок, и теперь бумажка валялась рядом. У Макэвоя мелькнула мысль, что это, возможно, знак.

– Если я тебя попрошу пересказать все в самых общих чертах, ты будешь послушным мальчиком, правда? Ты ведь не станешь целый час грузить меня всякой ерундой, от которой у меня только голова расколется? – Голос Фарао вдруг зазвучал скорее устало, чем раздраженно.

– Да, мэм.

И он рассказал. О том, почему покинул оперативный штаб. Где побывал. Что удалось узнать. Рассказал все про Фреда Стейна и его влиятельную сестру. Старался говорить покороче и почти не глядя в лицо Фарао. Весь рассказ занял около трех минут и вышел таким бестолковым, что у Макэвоя едва достало сил довести его до конца.

– Это все? – с нескрываемым интересом спросила Фарао.

– Да.

– Любопытно, – задумчиво произнесла Фарао. Лицо у нее уже сделалось нормального оттенка.

– Вы так считаете?

– Пошли.

Фарао развернулась и быстро двинулась по коридору. Толкнула какую-то дверь и придержала, поджидая Макэвоя.

За столом, освещенным лампой для чтения, закинув на него ноги, сидел мужчина лет шестидесяти; в одной руке – хрустальный стакан с виски, в другой – потертая записная книжка.

– Привет, – сказал Макэвой, и слово это прозвучало озадаченно и вяло – в точности как он себя и чувствовал.

– Том разрешил мне пользоваться своим так называемым кабинетом, пока мы не переедем назад на Прайори, – пояснила Фарао, закрывая дверь. И боком протиснулась в свободный угол.

Макэвой стоял в полной растерянности посреди крошечной комнатки немногим больше шкафчика для швабр. На столе у стены помещались монитор, клавиатура, системный блок и груда бумаг, отпечатанных и рукописных; все омывал призрачный свет из-под зеленого абажура, в котором Том Спинк, в белой рубашке без воротника и с совершенно седой головой, походил на инопланетянина.

– Что ж, сынок, – сказал Том, явно обрадовавшийся компании, – добро пожаловать в мою скромную обитель.

– Расскажи Тому то, что сейчас рассказал мне, – велела Фарао.

И Макэвой принялся описывать этому человеку в дедовой рубахе, вязаном жилете и вельветовых брюках все, чем занимался последние дни. Он рассказывал, а в глазах Тома разгорался непонятный огонь. Макэвой никак не мог разгадать смысл взглядов, которые этот старикан метал в Фарао.

– Как это тебе? – спросила Фарао, когда Макэвой замолчал.

– Интересно. – Спинк в задумчивости пососал нижнюю губу. На Макэвоя он больше не смотрел. – Интригующе, в любом случае. В конце концов, работа у нас такая. Понимаю, почему парнишка увлекся.

– Сэр, я…

– Лучше уж «Том», сынок, – глянул на него Спинк. – Ян так на пенсии.

– Том был моим боссом, – объяснила Фарао, догадавшись о замешательстве своего сержанта. – В старые добрые времена. Теперь у него много занятий. Заправляет маленьким пансионатом на берегу. А когда чувствует, что вот-вот может двинуть на небеса, вспоминает и о частном сыске. Еще Том владеет отменным слогом и знает все про самые хитроумные рукопожатия, что подтолкнуло наших шефов назначить его официальным историком полиции Хамберсайда. Это значит, Том к моим услугам везде, где я на него натыкаюсь, а он способен часами расписывать славные деньки, когда полицейская дубинка обрела классическую форму, удобную для анального внедрения.

– Хорошие были времена, – усмехнулся Том Спинк. – Нашей Нефертити хоть гвозди заколачивай. Никогда не слушала бредни престарелых ухарей вроде меня.

– Нефертити? – вырвалось у Макэвоя.