Франк Тилье - Головокружение

По лужице одна за другой побежали маленькие волны, угасая у противоположного берега. Тот-в-кого-превратился-Пок лакал, наклонив морду в направлении входа в палатку. Он был хитер. Я знал, что глазами он водил направо-налево, задняя часть его тела выгнулась, а передняя припала к земле, как у старого, опытного волка. Малейший звук – и он убежит. Я еще больше согнулся и подтянул колени к подбородку, готовясь броситься вперед, как ныряльщик в бассейне. Наверняка будет больно, наверняка я поранюсь, но выбора нет.

Зверь напился и начал отходить, недоверчиво приседая на лапах. Потом, цокая когтями, Тот-в-кого-превратился-Пок повернул обратно в галерею, к своей кровавой трапезе.

Теперь наша судьба зависела от синхронности, от встречи в пространстве двух движущихся точек. Я в последний раз глубоко вдохнул. Сейчас или никогда. И когда он поравнялся со мной, я ринулся вниз.

Падение длилось доли секунды. У меня было преимущество в скорости, я рухнул на него сверху и крепко взял его шею в кольцо руками. Пок пронзительно вскрикнул от боли, и наши тела покатились по земле. Я услышал, как хрустнули кости. Обвив собачий круп ногами, я крепко держал его, чтобы лишить возможности двигаться, но все равно меня не покидало ощущение, что я сижу верхом на скользком угре. Он бился и вырывался с яростью разъяренного быка. Я кричал ему в уши, я умолял его прекратить борьбу и сдаться. Моя цепь уже сдавила ему трахею, и я сжимал звенья с той же силой, с какой сжимал совсем недавно гранит. В пылу сражения я вдруг заметил, что перед нашими телами возникли чьи-то ноги. Мишель. Я прохрипел, чтобы он ничего не делал, но успел заметить, что в поднятых руках он держит на изготовку тяжелый металлический ящик. От наших напряженных тел шел пар, Пок норовил впиться зубами в мои щеки и руки, но его рычание становилось все глуше и надсаднее. Я уткнулся носом в его серые, с голубым отливом, уши. Мне хотелось быть с ним до конца; его грудь, судорожно пульсируя, все теснее прижималась к земле, уже покорившись, и хвост обвился вокруг лап, словно пытаясь их согреть в последний раз. Мне хотелось ослабить удавку из цепи, поверить, что он опять сможет стать моей собакой, что наша встреча для нас обоих имела глубокий смысл. Это была моя собака, память о десяти годах жизни. Драгоценный воздух уходил из трахеи Пока, а я был готов и себя тоже лишить жизни. Слезы хлынули у меня из глаз. Все эти годы я не плакал ни разу, не давая страданию вырваться наружу. А теперь внутри все рухнуло, у меня отняли одного за другим всех, кого я любил. Сколько же еще надо жить? И для чего?

Прежде чем Пок испустил дух, я повернулся на другой бок и посмотрел ему прямо в глаза. В неподвижных зрачках с безжалостным бесчувствием отразился последний образ: образ хозяина, который его убивает.

А потом его сердце остановилось.

Тот-в-кого-превратился-Пок снова стал моим Поком.

Плоть живет за счет плоти, за жизнь платишь жизнью . Мой пес умер, а я продолжил жить. Так всегда случалось, с самого моего детства.

Все, кто меня окружал, уходил, а я оставался.

Со мной кто-то говорил. Я слышал, но ответить не мог. У меня внутри все почернело, и было такое ощущение, что мне на затылок льют свинец и он медленно сковывает все тело. На мертвую собаку я больше не смотрел: не мог. С дикой болью в ногах, с ободранными руками и с мушками в глазах, я вошел в палатку.

Мне было больно жить.

На меня напало полное безразличие. В душе я больше не вел счет времени. Я оплакивал Франсуазу, Клэр и Пока. Я оплакивал мать. Единственных, кто для меня что-то значил.

Время шло. Фонарь освещал пустую бутылку из-под водки, стоящую у меня между ног. Я, как никогда, был близок к пределу. Достаточно было бы спокойно заснуть, не залезая в спальник, почти с полной с уверенностью, что не проснешься. Уйти без страданий.

Однако что-то во мне еще сопротивлялось. Какая-то неосознанная энергия тащила меня обратно в жизнь. Нет. Засыпать я не стану. Жить до самого последнего вздоха.

Завернувшись в спальник, Фарид смотрел на меня со слабой улыбкой, и его растрескавшиеся от лихорадки губы непрестанно шептали: «Спасибо… Спасибо…» Ему было бы так просто сдаться и уйти из жизни, но он цеплялся за свое земное существование. Я подошел к нему и тихо сказал: