Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов

— Вот ключи. Здесь, в папке, все документы на приобретение вами пятикомнатной квартиры на Петроградской стороне. Она расположена на втором этаже, а на первом — складские помещения, поэтому ваши питомцы никому не помешают. — Петр протянул Федору неожиданные дары. — Состояние квартиры вполне приличное.

— Простите, это шутка? — Борона был вполне подготовлен к любым излукам судьбы, но к подобного рода подаркам, пожалуй, пока еще не очень. — Я ведь, собственно говоря…

— А я похож на шутника? — С гримасой веселости, заимствованной из фильма ужасов, Петр посмотрел на врача, доставая тем временем из кармана плаща еще какие-то вещи. — Вот сберкнижка на ваше имя с завещанием членам вашей семьи. Эти деньги можете также использовать для вашей работы с детьми. Думаю, на первое время вам вполне хватит. А потом посмотрим.

— Да, но откуда все это? Кто это вдруг так расщедрился?.. — Федор Данилович подумал, не настала ли пора ему возмутиться властностью своего собеседника, но почему-то решил этого не делать, а постараться до конца понять, с кем он все-таки имеет дело, с аферистом или сумасшедшим? — Честно говоря, у меня возникло несколько вопросов.

— Давайте отложим этот разговор до следующей встречи. — Петр протянул документы Данилычу, и тот, не спеша, принял все дары. — Могу вам сказать, что все оформлено абсолютно грамотно, а если возникнут проблемы, то в папке вы найдете все необходимые адреса и телефоны: и нотариуса, и адвоката, и других нужных вам персон. Одним словом, вы полностью защищены.

— Все это так неожиданно, что я даже не знаю… — Борона решил, что он тотчас, как только они распрощаются, пойдет, нет, лучше позвонит на отделение лицевой хирургии и выяснит, что же это за самаритян они у себя держат? — Все дело в том…

— А вам ничего и не надо знать, — работайте, спасайте молодежь. — Петр еще раз улыбнулся, и Борона подумал: что же могло подвигнуть этого мужчину на такую жертву? Может быть, ситуация, связанная со шрамом? — Как все бы изменилось, если б каждый смог заниматься своим делом, не правда ли?

— Наверное… — Федор благодарно посмотрел на калеку. — Спасибо вам за помощь!

— Да что вы! — Петр произнес это без видимого кокетства, словно речь шла об одолженной сигарете. — Ладно. Я пойду. У меня процедуры. До свидания.

— Всего самого наилучшего! — дружелюбно отозвался Данилыч. — Вы знаете, если вам потребуется какое-то участие в отношении… врачебной помощи…

— Что вы, что вы! — Мужчина отрицательно поводил в воздухе рукой. — В этом плане у меня все в порядке.

Как только новоявленный благодетель скрылся за углом главного здания, Борона тотчас устремился к черному ходу и вскоре стоял в коридоре отделения лицевой хирургии. Здесь он знал всех старых работников, которые в последние годы в большинстве уволились в поисках лучшей доли. Неожиданно он увидел Корнея, что служил в здешнем морге и слыл личностью подавленной и безвольной. Для Федора этот человек был не совсем понятен: работая в морге, он должен был иметь приличные деньги, но вот куда Ремнев их девает, оставалось загадкой. Семья Корнея, оставшаяся без жилья по вине одного из сожителей бывшей жены Ремнева Антонины, ютилась у матери Антонины, завсегдатая Козьего рынка бабы Фроси. Ни Антонина, ни дети, а их было двое, сын и дочь, не воспринимали Корнея не только как главу семейства, но, кажется, и вообще как человека. Ходил Ремнев всегда в каких-то отрепьях, хотя бродили слухи, что у него наличествует роскошный автомобиль, а также элитная квартира. Что являлось в судьбе этого приземистого и нервно-улыбчивого человека правдой, а что вымыслом, Данилыч не знал, да у него, кажется, и не было особой нужды это выяснять.

— Здравствуйте, Федор Данилович! — Корней попытался сосредоточить свои глазки, прочно вмятые под выдающимся лбом, но они, как всегда, пребывали в суетливой подвижности, напоминая жуков-плавунцов, снующих в прозрачной толще водоема. — Вы чего это по нашу душу?

— Здравствуй, голубчик! — Борона подумал, что его собеседник, благодаря своему атавистическому и очень выразительному лицу, вполне мог бы стать прототипом для героя какого-нибудь комикса. — Послушай, ты тут всех знаешь, у вас на лицевой лежит мужчина лет тридцати пяти — сорока с обожженным лицом и солидным шрамом, — кто таков?

— А я не знаю такого! — услужливо доложил Ремнев. — А вон Куприяновна идет! Слышь, Куприяновна, у вас мужичка лет сорока с обожженным лицом и шрамом через всю щеку не найдется?