Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов

— До-ола! — протянул, словно завыл, сапожник. Его глаза приняли детское выражение, пальцы перебирали невидимые купюры. — Мо-ога-а!

— Конечно, доллары! Много долларов, много! Ты сам знаешь — я не обижу, мы всегда хорошо платим! — Капитан достал брезентовый мешочек, развязал его и аккуратно зазвенел обширной связкой ключей и отмычек. Он подошел к дверям, услышал за ними музыку и стал примеряться к «церберу», установленному здесь под контролем самого Засыпного. — А за что же сейчас еще работать? За идею? Спасибоньки! Мы вон, считай, почти целый век задарма горбили! А за рубли — извините-подвиньтесь!

Отперев дверь, милиционер втолкнул туда Нетакова, а сам задержался на пороге, прислушиваясь к заводскому шуму. У него было разработано несколько планов дальнейших действий, в частности на тот случай, если немой не справится со своим заданием…

— Я пойду приведу себя в порядок, ладно? — Вероника ласково посмотрела на Засыпного. — Туда, да?

— Туда-туда! Там даже, по слухам, горячая вода появилась. — Директор еще раз оглядел свой кабинет, в котором бойцы фирмы «Девять миллиметров» учинили разор и беспорядок, и гневно нажал клавишу селектора.

— Брюкин на связи! — раздался из динамика голос начальника службы безопасности завода имени Немо. — Ситуация под контролем!

— Что ты к нам за отребье пустил? — по возможности мягко начал Засыпной. — Кто всем этим сбродом командует?

— Как кто — сам Тимур Асбестович Острогов. — Илья выдержал паузу и продолжил: — Это, можно сказать, высший уровень!

— Острогов, Казематов, Гильотинов — мне наплевать! Что эти скоты учинили в моем кабинете! Вы видели?! Ах ты не видел?! Какая досадная неосведомленность! Вы заботитесь только об уровне, а не о директорском баре! Они все выжрали, эти свиньи, уничтожили мою коллекцию напитков! — Лицо Тита Львовича раскраснелось, лоб увлажнился, глаза часто моргали. — Так вот, уважаемый Илья Титанович, если мы сейчас в связи со сложившейся ситуацией работаем вместе с господином Сидеромовым, то это ничуть не означает того, что нанятые им люди могут вести себя в моем кабинете, как янки во Вьетнаме! Да, имейте в виду! Да, проведите работу! А потом и я кое с кем еще побеседую. В том числе с тобой, твою мать! Хорошо! До связи!

Засыпной часто шутил по поводу собственной отходчивости и незлопамятности. Вот и сейчас, немного покипел, и уже самому смешно: что все эти мурашки против него? Что у них за жизнь-то? Живут и трясутся, как цыганские плечи! Разве кому-нибудь из них дано когда-нибудь стать губернатором?! Нет, их возможности слишком ограничены!

Тит еще раз осмотрел свой оскверненный кабинет и улыбнулся: ладно, бывало и хуже! Главное, что эти барбосы хоть не догадались никуда залезть, а то бы они потом разнесли всему честному народу, что за специфический инвентарь хранит у себя директор завода. А он ведь, между прочим, политик и должен быть неуязвим ни с какой стороны!

У Засыпного имелось несколько слабостей, которые, по счастью, были известны не очень обширному кругу лиц. Например, директору определенно нравилось, если кто-то заставал его во время укола в ягодицу (врачи регулярно назначали ему таковые ввиду дефицита витаминов, мелких инфекций и прочих обстоятельств). Приближенные знали, что директора завода имени Немо возбуждали не только уколы в ягодицу, клизмы и прочие процедуры, но также и наличие свидетелей его безропотного подчинения медсестре или массажистке.

— Может быть, мне подождать в приемной? — спрашивал обескураженный посетитель. — Если вы не возражаете, я подожду в приемной или наведаюсь в другое время?

— Ну, что вы, уважаемый: если все будут сидеть в приемной, то как мы восстановим наше до неприличия разваленное производство? — простым вопросом ставил Засыпной посетителей в безвыходное положение, к их удивлению не пытаясь скрыть творимую процедуру. — Это же одна секунда, не более. Как говорится: комарик укусит и — все!

— Где искать контрабанду? У таможенника! — любил повторять директор, но сам почему-то в точности выполнял эту формулу и хранил у себя в кабинете обилие инструментов для своих тайных утех.

Титу Львовичу показалось, что в «уголке отдыха», вторая дверь из которого вела на черную лестницу, раздаются какие-то звуки. Вначале он не придал этому особого значения, полагая, что источником его возможного беспокойства могут быть заводские звуки.

Об «уголке отдыха» Засыпной знал абсолютно все задолго до начала его создания. Такая уж у него тогда была работа! В какой-то степени он и сам участвовал в планировке и обустройстве этого оазиса для партийной номенклатуры. Кто, как не он, руководил оснащением помещений средствами слежения: микрофонами и двумя видеокамерами, одна в каминном зале, где происходили все застолья и партийное руководство (а какое тогда еще могло быть?) беззастенчиво предавалось Бахусу; вторая — в массажном кабинете, где те же слуги народа рьяно предавались Эросу. Между прочим, у Тита до сих пор хранится кое-какой компромат на товарища-господина Сидеромова. Сейчас, конечно, этот архив не сработает. Но ничего, ничего! Времена, заметьте, меняются! Не ровен час, придется тебе, Вадик, для начала ответить перед судом партийной чести, а там уж как получится. Если повезет, отделаешься червонцем, а не простят тебе товарищи твоего подлого предательства, не сумеешь убедить народный суд своим чистосердечным (а откуда такое может у преступника взяться?) раскаянием — придется тебе насытить свое сердце красноармейским свинцом!