Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов

Неожиданно густой мрак подворотни прорвал сочный серебристо-желтый свет. Раздались голоса. Охранники насторожились. Клептонян принял свою излюбленную низкую стойку, закатал кулаки, завел их под мышки и шумно задышал, настраиваясь на поединок.

«Работая в первичной ячейке районного отделения Общества инвалидов, я стала жертвой жестокого антисоветского эксперимента. Этому же эксперименту в разные годы жизни и в разных географических точках подвергались и другие нуждающиеся в доврачебной и врачебной помощи люди из социально уязвимых слоев населения. В эти же слои внесли и меня, как пострадавшую от бесчеловечной бомбардировки американскими стервятниками безъядерных городов Хиросима и Нагасаки. Когда в нашем стационаре построили барокамеру, меня силой в нее затащили и пропустили через все физическое тело ток, так что и без того больные ноги оказались под землей, но главное было в том, что свое слово, данное приснившейся мне матери, я с честью сдержала.

За все время моей работы, имея скромную ставку, вопреки сверхурочным часам моего постоянного усердия, зарплату мне всегда начисляли неверно, и приходилось выяснять, а потом мне выдавали по поддельному расходному ордеру и обезличенной ведомости.

Когда у меня случилась травма, то акта не составили, а была устная договоренность платить мне причитающийся коэффициент из фонда председателя ячейки, имевшего личный автомобиль «москвич» и бревенчатую дачу на шести сотках в поселке Тайцы Гатчинского района Ленинградской области.

Я стала замечать, что в одни дни получаю оговоренную сумму, а в другие дни — нет, но за меня кто-то все равно расписывается и за «мертвую душу», и на классной доске во время уроков чистописания. Когда мы шли по коридору мимо бухгалтерского сейфа, я поругалась с кассиром, и выплаты прекратились любым лицам, даже подставным и по телефону, а телевизор у меня стоит на кухне, и я включаю его, чтобы не пропустить погоду.

В СОБЕСе и Обществе инвалидов мне изредка помогали, а потом мне неправильно назначили пенсию, и пришла команда свыше сделать грамотный перерасчет с привлечением независимых экспертов и миротворческих сил добровольного сообщества ЮНЕСКО. СОБЕС заверил новую пенсию, а женщина-счетовод с усиками шепнула мне на ухо, чтобы я принесла справку на всю общую сумму за пять лет и с учетом льгот блокадника, инвалида и ветерана труда. Я тогда сказала, что не могу допустить должностного подлога, поскольку она в годы НЭПа действительно привлекалась к уголовной ответственности и была выслана к певцам Козину и Руслановой. Поэтому счетовод, которая сейчас стоит каменная перед бывшим зданием исполкома, если потребуется на суде или в вышестоящих инстанциях, вплоть до Нюрнбергского процесса, сможет законным образом подтвердить, если это действительно надо, что я — это я, а не ночная бабочка из современных академий. Поскольку я и работала в каждый отчетный месяц по двести с лишним часов сверхурочных, и ни разу не могла себе позволить полноценное участие во всеобщем дне здоровья.

Итак, я все эти годы (начиная с Перестройки и нашего покаяния перед братскими и не братскими народами всей Земли) получала искусственно заниженную пенсию. Несмотря на интриги за моей спиной и явные репрессии, я, как правильная дочь и ответственная мать, старалась продолжать общественную работу на пользу общего дела, участвовала во всех мероприятиях и выезжала с группой животных в пионерские лагеря, куда дворовый комитет направлял и моих малолетних внучат.

На протяжении всей своей сознательной жизни я веду борьбу с вредителями нашей Родины, так как они бессовестно разлагают огромные массы людей, прикрываясь религией, а я противостояла вредному и ненужному для нашего правильного общества, и бездушные чиновники, снова не проверив фактов, набросились на меня. Я им ответила: «Если я уйду, то с большой пользой для Матери-Родины и для всего миролюбивого советского народа-труженика!»

Мне чего только не делали, какой вредоносной гадости не давали, вплоть до того, что под видом святой воды напоили куриным пометом. Тогда я встала под полную нагрузку тока в рентгеновском кабинете и использовала осколок врага, о котором никто ничего еще не знал, и вся нефть осталась в Советском Союзе, ибо слово свое я опять сдержала по всем правилам. В ответ мне был нанесен мощный удар в спину и в количестве трех раз был причинен перелом руки, и я, не имея больше сил и терпения, тут же упала. Воспользовавшись моей временной беспомощностью и фактической нетрудоспособностью, мне прямо в глаза через смотровой люк выдали весь луч рентгена с полной нагрузкой, от которого заживо сгорели великие физики брат и сестра Кюри. Зацвел Тунгусский метеорит, ввиду чего очень большая площадь станет полезной для нашего общества развитого реального социализма. СЛОВО СДЕРЖАЛА, ПОЭТОМУ ПРОШУ СЧИТАТЬ МЕНЯ РАБОТАЮЩЕЙ ВСЕ ЭТИ ГОДЫ ВО ИМЯ МИРА НА ЗЕМЛЕ!