Питер Страуб - Клуб адского огня

— Если еще не будете спать около десяти, не могли бы вы мне позвонить? Я хочу поговорить с вами еще кое о чем, но сначала мне необходимо это обдумать.

— Это тоже имеет отношение к вашей сестре?

Пожилая женщина медленно покачала головой.

— Пока я думаю о своем вопросе, вы подумайте о своем муже. Вы сильнее Дэйви, и ему нужна ваша помощь.

— А что это за «свой вопрос»? — спросил мать Джеффри.

Повернувшись к нему, Хелен взяла сына за руку.

— Джеффри, ты ведь приедешь сюда завтра, не правда ли? У нас будет время для настоящего разговора. Если успеешь к восьми, сможешь помочь мне и с перевозкой. Нам нужно много свежих овощей.

— Ты хочешь, чтобы я вел один из фургонов, в то время как Майя и Софи будут сидеть сзади и потешаться надо мной?

— Тебе ж это нравится. Приезжай завтра.

— Захватить с собой Нору?

Они медленно шли к входной двери, и, когда Джеффри задал свой вопрос, глаза Хелен встретились с глазами Норы взглядом — выразительным, как прикосновение.

— Это уж ей решать. — И Хелен выпустила их в теплый вечер.

— Она понравилась вам, правда?

— Разве может ваша мать кому-нибудь не понравиться, — откликнулась Нора. — Она удивительная женщина.

Джеффри вел машину по Мэйн-стрит мимо сверкающих окон ресторанов и группок прохожих, дрейфующих по лужам желтого света уличных фонарей.

— Я знаю, но многих она буквально выводит из себя. Мама составляет мнение о человеке при первой же встрече, и если вы ей понравились — вы всегда желанный гость. А если нет — вас обдают чудовищным холодом. Я был почти уверен, что вы ей сразу придетесь по душе, но... — Джеффри взглянул на Нору. — Думаю, теперь вы понимаете, почему я не стал рассказывать о ней прежде, чем вы увиделись.

— Кажется, понимаю, — кивнула Нора.

— Что вы хотите делать дальше?

— Лечь в постель. А впоследствии — не исключено, что я проведу остаток жизни, шинкуя сельдерей для вашей матери. Придется сменить имя, но это в порядке вещей — все остальные уже сменили. Через пару лет, может быть, я и стану такой восприимчивой, какой считает меня ваша мать.

Джеффри искоса посмотрел на Нору.

— А мне показалось, что вам там не понравилось. Что вы разочарованы.

— Ну, вашей восприимчивости, похоже, хватит на нас двоих. Да. Думаю, я ожидала слишком многого. Я думала, что, даже если все вокруг начнет рушиться, я по крайней мере смогу помочь доказать, что ваша тетя является подлинным автором «Ночного путешествия». А вместо этого я лишь узнала, что Хьюго Драйвер был мерзким подлизой и воришкой к тому же. Однако если он не крал «Ночного путешествия», значит, все, что нам удалось выяснить, не стоит и гроша. Но что же такого увидели ваши тетушки в записках Кэтрин? Что их так взбудоражило?

— Фразы. Описания пейзажей, полей, тумана и гор. Большинство этих фраз были вполне в духе Драйвера, но не настолько, чтобы оправдать обращение к адвокату.

Там было что-то о детстве и смерти — о том, что ребенку смерть кажется простой прогулкой, путешествием.

— Это наверняка имело большой смысл для Кэтрин Маннхейм, но ничего не доказывает относительно книги.

— В основном-то тетушек взбудоражили две другие фразы. В одной из них речь шла о черном волке.

— Это еще ничего не значит.

— Но во второй фразе встречалось слово «Чашечница». Это окончательно добило тетушек.

Они миновали фронтон отеля. Гитарист на террасе играл босанову.

— Не понимаю. Ведь именно так Дэйви называл вашу мать.

— Вы же видели фотографию двух девочек, на которой моя мать держит чашку. После этого Кэтрин стала называть ее Чашечницей. — Джеффри повернул на стоянку. — А, я забыл, — с улыбкой произнес он, — что вы никогда не читали «Ночное путешествие».

— Все равно ничего не понимаю.

— Восьмая книга «Ночного путешествия» называется «Чашечница». Именно это — и еще волк — заставило Грейс и Эффи приступить к активным действиям. — Отыскав свободное место, он остановил машину и заглушил двигатель.

— Но Дэйви называл вашу маму Чашечницей до того, как научился читать. Откуда он узнал ее прозвище?

— Может, видел в комнате матери эту фотографию. Иногда, когда Элден и Дэйзи оставляли его одного, он бродил по дому в поисках мамы и заходил к ней в комнату. И если Дэйви спрашивал мать о фотографии, она наверняка рассказывала ему о своем прозвище. Возможно, это одна из причин, почему книга потом так много значила для Дэйви: она напоминала ему о моей матери.

Теперь понятно, отчего Дэйви так раздражался, когда Нора спрашивала его о происхождении прозвища Джеффри терпеливо ждал, пока Нора закончит задавать вопросы и они смогут выйти из машины.