Уильям Хортсберг - Сердце ангела. Рассказы

На обратном пути мне никак не удавалось отделаться от мысли, что именно я толкнул старика на смерть. В душе зашевелились печаль и сожаление. Запирать его таким образом, да еще вместе с револьвером было ни к чему. Тем хуже для меня: док многого не успел рассказать.

Я попытался мысленно представить сцену его смерти.

Доктор Фаулер, вытянувшийся на кровати с дырой в глазу и с мозгами на покрывале. На столике, рядом с Библией, горит электрическая лампа. Фотография в рамке, снятая с бювара, крепко зажата в его холодеющей руке. Указательный палец на курке револьвера.

Я просматривал эту сцену бессчетное количество раз, но в ней по-прежнему чего-то не хватало, буквально одного кусочка мозаики всей картины. Но какого? И где ему место? Это нечто ускользающее тревожило меня, как заноза. Может, я просто не хотел примириться с сознанием собственной вины? Но я-то был уверен, что смерть доктора Альберта Фаулера — не результат самоубийства.

Утро понедельника выдалось ясное и холодное. Поплавав в бассейне «Молодежной христианской лиги» напротив Челси-отеля, я съездил в «Ипподром Гэридж», поставил там свой «шеви» и пешком прошел в свою контору, остановившись на углу Таймс-Тауэр, чтобы купить в киоске, торгующем провинциальной прессой, вчерашнюю «Пафкипси Нью — Йоркер». О докторе Альберте Фаулере нигде не было написано ни слова.

В начале одиннадцатого я отпер дверь своего кабинета. Напротив, через улицу, обычные плохие новости: «НОВОЕ НАПАДЕНИЕ ИРАКА НА СИРИЮ… ПОГРАНИЧНИК РАНЕН В СТЫЧКЕ С БАНДОЙ НАРУШИТЕЛЕЙ ИЗ ТРИДЦАТИ ЧЕЛОВЕК…» Я позвонил в юридическую фирму Германа Уайнсэпа на Уолл-стрит, и вышколенная секретарша тут же соединила меня с адвокатом.

— Чем могу служить вам сегодня, мистер Энджел? — спросил поверенный, и голос его напомнил мне звук хорошо смазанной дверной петли.

— Я звонил вам в выходные, но горничная сказала, что вы уехали в Сэг-Харбор.

— У меня есть местечко, где я могу расслабиться. Никакого телефона. Выяснилось что-нибудь важное?

— Есть кое-какая информация для господина Сифра. Но я не смог отыскать его номера в телефонной книге.

— Вы позвонили как раз вовремя. Мистер Сифр в эту минуту сидит за столом напротив меня. Передаю ему трубку.

Послышался приглушенный разговор сквозь придерживаемую ладонью трубку, и я услышал мурлыкающий голос Сифра.

— Как любезно, что вы позвонили, сэр, — произнес он. — С нетерпением ожидаю от вас новостей.

Я рассказал ему большую часть того, что удалось узнать в Пафкипси, умолчав о смерти доктора Фаулера. Закончив, я слышал лишь тяжелое дыхание в трубке. Я ждал. «Невероятно!» — пробормотал Сифр сквозь крепко сжатые зубы.

— Существуют три варианта развития событий, — пояснил я. — Келли и девушка хотели устранить Фейворита и увезли его с собой; в этом случае его уже не найти. Возможно, они работали на кого-то другого, но увезли Джонни с той же целью. Или же Фейворит симулировал амнезию и инсценировал все это сам. В любом случае, дело кажется мне совершенно безнадежным.

— Я хочу, чтобы вы нашли его, — сказал Сифр. — Не имеет значения, сколько времени это займет или во что обойдется, мне нужен этот человек.

— Довольно сомнительное предприятие, господин Сифр. Пятнадцать лет — большой срок. След уже холоден, как лед. Лучшее, что вы можете сделать — обратиться в Бюро по розыску пропавших.

— Никакой полиции. Дело сугубо личное. Я не хочу, чтобы оно получало огласку на радость назойливых гражданских служащих. — Едкому презрению в голосе Сифра мог позавидовать любой патриций.

— Я предлагаю все это вам потому, что в бюро есть достаточное количество людей для такой работы, — заметил я. — Фейворит может быть в любом конце страны или за границей. Я же работаю в одиночку и не могу добиться таких же результатов, как организация с международными информационными связями.

Кислота в голосе Сифра стала еще более концентрированной.

— Скажем короче, Мистер Энджел: согласны вы на эту работу или нет? Если вы не заинтересованы, я найму кого-либо другого.

— Ну конечно, я заинтересован, господин Сифр, но с моей стороны было бы нечестно не поставить вас, как клиента, в известность о возможных сложностях проекта. — Почему Сифр заставляет меня казаться себе мальчишкой?

— Разумеется, я ценю вашу откровенность в этом вопросе, поскольку я понимаю огромные трудности этого предприятия. — Сифр помолчал и я услышал щелчок зажигалки и вдох — видимо, он закурил очередную «панателлу». Он продолжал, и голос его несколько смягчился под воздействием ароматного табака.