Мэтью Квирк - Ставка в чужой игре

– В банке такой же замок, – пояснил он и взглянул на часы. – У вас четыре минуты.

Я опустился на колени и осмотрел замок. «Медеко». У меня были при себе отмычки от Картрайта, но этот замок, хотя и более старый по конструкции, был из числа самых трудных для взлома.

Чтобы его открыть, надо поднять на правильную высоту шесть штифтов с высоким уровнем защиты – с зубчиками и ложными углублениями. Но это самая легкая часть. «Медеко» столь надежны из-за того, что поднятые на правильную высоту штифты приходится повернуть вдоль вертикальной оси до правильной ориентации. У штифтов по бокам есть углубления, которые, если их выстроить в ряд, позволяют бронзовой детальке, называемой боковым стержнем, отодвинуться и дать цилиндру свободно вращаться.

– Это невозможно, – заявил я и повернулся. – Мне нужна…

Линч уже держал ее: тонкая проволока, загнутая на конце под прямым углом. Теоретически она позволит мне провернуть штифты.

– Так это экзамен?

– Мы не можем послать на дело любителя.

– Бога ради, и не посылайте. Я и есть любитель. И мне эта работа не нужна. Вы не особенно меня соблазнили.

– Вы в любом случае в наших руках. Покажите все, на что способны. А если не справитесь, то станете расходным материалом. Вас можно будет заменить.

– Даже в идеальных условиях мне нужно десять минут…

Он поднял пистолет. Вспышка ослепила меня. Грохот на таком расстоянии был оглушительным. В ушах зазвенело. Пошатнувшись, я шагнул в сторону. Выбитый пулей гравий ударил в цементную стену офиса. Линч опустил пистолет.

– Три с половиной минуты. Не тратьте зря мое время.

– Взломать дверь?

– Только вскрыть замок. Никаких повреждений. Никаких следов.

Отмычки были новенькие, производства «Саузерн орднанс», [39]с удобными пластиковыми рукоятками. Ненавижу дорогие отмычки. Работать ими – это как вести «меркури-сейбл». У меня не было «чуйки», нужной для такого замка. Я вообще никогда не вскрывал настолько крутые замки. И даже близкие по сложности. Это было все равно что перейти из любительской футбольной команды в профессиональную.

Я вставил динамометрический ключ в шпоночную канавку и слегка надавил, ощупывая вокруг проволочной отмычкой. Какое-то время ушло на то, чтобы понять общую конструкцию.

– Две с половиной минуты.

Чтобы справиться со штифтами, я специально нарушил их порядок, чуть ослабил нажим ключа и начал опускать по одному.

– Две минуты.

Я стал обрабатывать их от заднего к передним и, кажется, справился с тремя. Но при таком сложном замке понять наверняка было невозможно.

– Одна минута.

Линч шагнул мне за спину и наставил пистолет.

«Расходный материал, как Сакс», – подумал я и вспомнил сцену на Молл. Это не помогло. Несмотря на холод, рубашка пропиталась потом. Сердце колотилось слишком сильно, мешая улавливать пальцами малейшие перемещения штифтов.

Я пока так и не ощутил того легкого смещения цилиндра, которое подсказало бы, что я поднял штифты на нужную высоту и теперь могу заняться боковым стержнем. Что-то было сделано неправильно. Я сохранил нажим ключа и начал все заново.

Ошибка оказалась в пятом штифте.

– Тридцать секунд.

Я работал, но уже потерялся, орудуя вслепую и не будучи в состоянии отличить правильное положение шпоночной канавки от неправильного. Времени разбираться с этим не было. Пора поворачивать и молиться, чтобы штифты стояли на правильной высоте. Я вставил проволочку.

– Двадцать.

За спиной хрустнул гравий. Я был на коленях, Линч стоял сзади.

– Десять секунд.

У меня начали дрожать руки. Я чувствовал, как замок запирается, штифты опускаются. Вся работа насмарку.

– Пять.

Он приставил ствол к моему затылку. Я возился с проволочкой. Руки настолько дрожали, что пальцы почти не слушались.

– Ноль.

Я ощутил, как ствол вдавился в кожу.

– Щелк.

Линч не выстрелил. Вытянув руку, он положил ладонь на мою – ту, в которой я держал динамометрический ключ. Потом шагнул в сторону. Зрачок ствола смотрел мне в глаз.

– Отойдите, – велел он.

Похоже, он хорошо знал, как надо обращаться с ключом. Я встал и отошел на шаг, не сводя глаз с пистолета.

Линч медленно ослабил давление на ключ. В его глазах появилась сосредоточенность: он почувствовал, как штифты упали на исходные места. Опытной руке было нетрудно понять, сколько из них я перевел в правильное положение. И эти штифты решат мою судьбу, как жюри присяжных.