Мэтью Квирк: Ставка в чужой игре

Желание выйти из себя – например, смахнуть всю эту дребедень со стола – все более обрастало плотью, но вряд ли это было лучшим решением.

Я встал и прищелкнул языком:

– Прошу прощения. Мне нужно отлучиться. Я обещал до конца рабочего дня позвонить бухгалтеру.

Ложь, конечно, но зато действенная. Если в семействе Энни что-то и считалось священным, так это деньги. Как иначе отсюда свалишь.

Я быстро зашагал к выходу. Аргентинец махнул рукой – наверное, хотел подсказать, что у них имеется специальное помещение для таких затюканных женихов, как я, где можно получить стейк и посмотреть спортивный телеканал, но мне требовались воздух и улица.

Игроков в «три листика» я заметил краем глаза еще по пути в «Бергдорф». Они расположились на заваленной мусором боковой улочке, примерно на полпути между мраморными демонстрационными залами Пятой авеню и торговым центром для средних американцев, в который превратился Таймс-сквер.

Шагая по людным тротуарам, я примечал мошенников, работающих в толпе туристов. Карманник чистил зевак, столпившихся вокруг китайца, рисующего портреты. На противоположной стороне улицы крутились несколько назойливых рэперов: они ставили автографы на десятидолларовые компакт-диски и завершали продажу отнюдь не призрачными угрозами. После нескольких часов принудительного следования благопристойным манерам (и кондиционированный воздух в придачу) весь этот шум и жульничество подействовали на меня освежающе.

Я шел без определенной цели и неожиданно для себя обнаружил, что свернул в переулок к тем самым картежным шулерам. Игра все еще продолжалась, отметил я с удивлением, хотя игроки переместились на другой конец улицы.

Сдающим у них был долговязый и жилистый белый парень, в котором чувствовалась отчаянная сила. Он щеголял в бейсболке «Нью-Йорк янкиз» с надвинутым на глаза козырьком, которая была ему на пару размеров велика, и в джинсах, провисших от середины задницы.

Стол им заменяли три ящика из-под молока, поставленные друг на друга и застеленные газетой. Над газетой порхали карты под причитания: «Двойка – пусто, туз – капуста! Кто не трус, тому – туз…»

Парень бросил на меня взгляд, но сделал вид, что не заметил моего приближения. Немного приподняв брови, он подал бригаде знак, что игра пошла. Сообщников было четверо.

Когда я подошел, он послал им еле заметную команду, и они расступились ровно настолько, чтобы я оказался в нужном месте. Пока я там стоял, они сыграли четыре кона: карты плясали, деньги падали и мелькали в руках сдающего, летая между победителями и проигравшими. Не имело значения, кто выигрывал, а кто нет, – они работали на один карман, деньги были общие, и все они подыгрывали сдающему. Именно так этот лохотрон и работает.

И как раз поэтому было полным идиотизмом рисковать здесь даже десятью центами. Но раз мне известны все их трюки – придется победить жуликов на их собственном поле.

По большому счету мне следовало остановиться, задуматься хоть на секунду о том, какого дьявола я здесь делаю, а потом уйти – вернуться в «Бергдорф» к серебряным ложечкам для шербета.

Но вместо этого я вступил в игру. Сдающий начал меня обрабатывать:

– Или ставь, или уходи. Если хочешь чего позырить, там за углом показывают «Короля Льва». А здесь только играют.

Я не отреагировал на его слова, прикинувшись чуть испуганным и малость борзым – в общем, изображая образцового лоха, стремящегося выказать искушенность. Господи, я даже выглядел соответственно. На прошлой неделе я был настолько занят работой, что попросил Энни забросить в сумку кое-что из уличной одежды. Сейчас на мне были синий блейзер, пуловер, молескиновые брюки и яхтенные туфли-мокасины, – полагаю, она пыталась затащить меня в яхт-клуб на встречу с бабулей. Смотрелся я как болван с деньгами. Да я бы сам себя такого ограбил.

Кидалы сомкнулись у меня за спиной, подталкивая ближе к сдающему. Это называется «закрыть ворота», часть приема по заарканиванию клиента – первый этап быстрого срубания денег. Среди играющих была женщина, она только что выиграла дважды. Ставки поднялись до сорока долларов. Когда сдающий выкладывает карты, надо положить свою ставку перед предполагаемым пиковым тузом. Другой игрок может перебить ее, поставив вдвое больше на другую карту. Играет самая большая ставка, поэтому всегда остается только один игрок. В этом и есть суть мошенничества.

– Он уже не принимает мои ставки, – шепнула мне женщина. – Я хорошо играю и раскусила, в чем тут дело.