Мэтью Квирк - Ставка в чужой игре

Я увидел, что к дому торопятся черные «сабурбаны».

– А что случилось? – поинтересовался я. – Подсказочка оказалась неверной?

– Что происходит, Майк? – спросила Энни.

– Может, объяснишь? – спросил я Кларка.

Тот шагнул ко мне, сжав кулаки и готовый ударить. Я бы даже согласился на нокаут, чтобы продемонстрировать Энни, кто здесь настоящий мерзавец.

– Энни, тебе надо уйти, – сказал я. – Это может плохо кончиться.

– Ты же был под колпаком, – процедил Кларк. – Ты не мог ее подменить.

Я абсолютно доверял Джеку в одном немаловажном отношении: в том, что ему совершенно нельзя доверять. Это само по себе было ценно – примерно как знать человека, который всегда выбирает проигрывающую команду. Если исходить из этого в своих действиях, то руки будут развязаны.

Я знал, что Линч не даст мне завершить дело, не подсунув шпиона: он должен был увериться, что я их не подставлю. Таким шпионом стал Джек. В его предательстве я был убежден не меньше, чем в том, что тот карточный шулер из Нью-Йорка подсунет мне проигрышную карту, если я выберу туза. Джек притворился, будто у него сдают нервы перед ограблением, чтобы заставить меня раскрыть мой план. И как только я передал ему нужные для подмены бумаги, Линч и Блум расслабились. Они накрыли меня колпаком, предотвратили мою попытку обернуть преступление против них.

Но я подстраховался, когда планировал это дело. Я всегда подстраховывался. У меня было две копии поддельной директивы. Вторую я спрятал в меню из забегаловки, когда люди Линча меня обыскивали. И когда я посвятил Джека в план подмены, я использовал его втемную против Блум и Линча. Когда же Джек отказался помочь мне подменить бумаги, они поверили, что директива в моем кармане – подлинная.

Но это была подделка. Настоящую директиву я сунул в шредер и заменил ее копией, где значилось совершенно противоположное. Поэтому все ставки Кларка стали стопроцентно ошибочными.

– Это конец, – пробормотал Кларк и стал растирать затылок. – Все пропало. Я покойник.

– Да о чем ты, папа?

– Не волнуйся. Со мной ничего не случится.

Он закружил по комнате, не сводя глаз с ленты котировок в нижней части телеэкрана. Кларк был прирожденным хищником. Он жил ради таких рисков. Он обладал силой воли для принятия мгновенных решений, способных или разорить его, или принести миллионы, а также умением держать удар, когда сделанные ставки начинали работать против него, а потом наносить ответный, уже стоя на краю пропасти.

Кларк уставился в пустоту огромного помещения, как будто что-то вычислял. Затем подошел к узкому мраморному столику, поднял двухфутовую бронзовую лошадь и швырнул ее в высокое зеркало. Посыпался ливень осколков.

Кларк уперся руками в столик и опустил взгляд.

– Уйди, Энни, – попросил он. – Оставь меня с ним.

– Нет, папа. Что ты имел в виду, когда сказал, что ты покойник?

– Уйди!

Я посмотрел, что делается снаружи. Черные машины въехали на подъездную дорожку. Судя по антеннам, это были государственные автомобили. К нам прибыла секретная служба.

– Это были не твои деньги? Да, папа?

Он не ответил.

– А чьи?

Похоже, ее голос немного его успокоил. Я молчал и только стоял рядом, готовый прыгнуть на Кларка, если тот дернется.

– Плохих людей. Очень плохих людей.

– Кто они?

– У моего фонда было несколько тяжелых лет. Да и у всех тоже. Но тем, кто дал мне деньги, было на это наплевать. Я должен был их вернуть, иначе они меня убьют. Мне требовался верняк. Мы вложили наши деньги с кредитным плечом двенадцать к одному. Но теперь они пропали. Все. Последние восемьдесят миллионов. Мы все в этом участвовали.

– Да о чем ты говоришь? – спросила Энни.

– Они меня убьют. Думаешь, я поступил так потехи ради? Мне грозила потеря всего. Этого дома. Твоего доверия. Моей жизни. У меня не было выбора.

Подъезжали все новые черные машины. Дом окружали.

– Кто такие «они», Лоуренс? – спросил я.

Кларк постоянно разъезжал по Ближнему Востоку и Южной Америке и нарастил свой фонд намного быстрее, чем удалось бы честному человеку с чистыми деньгами.

– Плохие люди.

– Кто они?

– Картели. Некие господа из Ирана. Если бы все сработало, если бы я дотянул до третьего квартала, то снова вернулся бы на самый верх. Стратегия была отличной. А вот сволочное исполнение подвело.

Он потер щеку и скользнул по мне странным, рассеянным взглядом. Я не знал, что произойдет дальше: или он сломается, или, потеряв все и разорившись, кинется меня убивать.