Джеймс Чейз - Фиговый листочек для меня

– Понимаю вас, мистер Боткине, – я посмотрел на него. – Однако же осталось много неясностей. Вопрос денег, например...

– Каких денег? – улыбнулся Боткине.

– Денег старого Джексона.

– Разве у него были деньги? Мне ничего об этом неизвестно.

Я решил, что он говорит правду.

– Джонни ушла от своего деда примерно два месяца назад и перебралась к вам. Чем она занималась?

– Она сказала мне, что работает в Майами в каком-то клубе Это меня не касается. Здесь она проводила только уик-энды. Я считаю, что старики не должны совать нос в дела молодых.

– Думаю, вы правы. Я должен поговорить с Джонни, мистер Боткине. Необходимо заполнить кое-какие пробелы. Надеюсь, что она будет со мной откровенна, но этого нельзя ожидать, если вы будете рядом. Вы не возражаете?

Он немного подумал и кивнул головой:

– Почему я стану возражать? Просто попрошу вас быть с ней повежливей. Ей несладко жилось, и я ее люблю.

Я поднялся.

– Разрешите я подготовлю вам еще одну порцию скотча?

Постараюсь ее не задерживать, а потом вы спокойно пообедаете.

– Благодарю вас, мистер Уоллес.

Поставив перед ним его бокал, я пошел к двери.

– Будьте с ней поласковей, – напомнил он.

Пройдя коридор, я постучал в дверь ее спальни и вошел. Джонни явно меня ожидала. Она полулежала на постели, держа в руках маленького медвежонка. Сейчас на ней был светлый парик, а выражение личика было мрачным.

– Давайте потолкуем, – предложил я, закрывая за собой дверь. Затем придвинул стул поближе к девушке и сел на него.

– Что случилось с деньгами вашего деда?

Она крепче прижала к себе медвежонка.

– Я их забрала.

– Расскажи мне об этом, Джонни.

Она в нерешительности пожала плечами.

– Он хотел, чтобы они достались Митчу. Затем, когда Митча убили, его сыну, если же у Митча не будет сына, то передать их в фонд ветеранов-инвалидов.

– Это мне известно. Поскольку вы были дочерью Митча, вы не могли претендовать на эти деньги.

– Совершенно верно. Взяла я их потому, что этот негодяй Везерспун пытался их украсть.

– Не спешите, Джонни. Вы знаете про лягушачью фабрику и про банду торговцев наркотиками?

– Знаю. Мне про это рассказала мать.

– Знали ли вы, что ваш отец и Стобарт работали вместе?

– Мой отец уже погиб, когда эти два гада столковались. О'кей, мой отец был "толкачом" наркотиков, ну и что? Зато он умер, спасая семнадцать молодых солдат, и был награжден за это "Медалью Почета".

Я не собирался сообщать ей, что Митч бросился в джунгли, пытаясь спасти свой недельный солидный куш.

– Что вы сделали с деньгами, Джонни?

Она посмотрела на меня сверкающими глазами.

– Как вы думаете, что я с ними сделала? Послушайте меня, притворщик! Я любила дедушку. Он был единственным человеком, который обращался со мной как с себе равным. Я не считаю Велли и Китти, которые вообще святые, но дедушка был другим. Я обожала сидеть и выслушивать его рассказы. Какой человек! Я заставляла его снова и снова рассказывать мне о его схватке с аллигатором, когда он лишился обеих ног. О'кей, он был немного тронутым. Ненавидел женщин... Он никогда не говорил мне, почему Вероятно, у него были на то основания. Дед частенько повторял: "Джонни, мой мальчик, мы, мужики, должны держаться друг друга. Женщины доставляют больше неприятностей, чем аллигаторы". В отношении денег он тоже был ненормальным. Сам их почти не тратил. Все копил и копил, прятал деньги в дыру под кроватью. "Когда я уйду, Джонни, – говорил он мне, – ты их возьмешь. Мне они ни к чему. Но ты, мой внук, должен жить богато и ни в чем не нуждаться". Я-то знала, что я ему внучка, так что он не захотел бы, чтобы деньги достались мне. Знай он, что я девочка, он бы просто не впустил меня в дом... После того, как пришло известие о смерти Митча, к нам явился Стобарт поговорить с дедушкой. Я находилась в задней комнате хижины и слышала все, о чем они говорили. – Погладив медвежонка и не глядя в мою сторону, Джонни продолжала: – Стобарт сказал, что он был другом Митча, у них был общий бизнес. Митч сказал, что если с ним что-нибудь случится, его долю должен получить отец, а когда отец умрет – сын Митча, Джонни. Договор есть договор. Дедушка сказал, что ему денег не требуется, но Стобарт стоял на своем. "Возможно, вам они и вправду не нужны, но мальчику понадобятся". Так он сказал. И в течение последующих шести лет ежемесячно приходило письмо. Дедушка не знал, что я все слышала. Сам он не трудился даже вскрывать конверты, а просто прятал их в дыру вместе со своими сбережениями.