Дарья Донцова - Эта горькая сладкая месть

– Что я, гомик? – возмутился сынок. – С ума сошли, представляете меня с красными ногтями на ногах?

Ольга втолковала мужу, что педикюр – это не только и не обязательно крашеные ногти. В конце концов Аркадий согласился. Зайкина педикюрша Леночка – очаровательное существо лет двадцати. Кеша испытывал некоторые неудобства при мысли о том, что девушка станет хватать его за голые пятки. Поэтому он тщательнейшим образом вымыл ножки и чуть ли не надушил ступни сорок пятого размера. К тому же вытащил из шкафа совершенно новую, ненадеванную пару черных носков, напялил их и порулил на экзекуцию.

Дело было поздней осенью. Места для парковки вблизи парикмахерской сын не нашел. Ему пришлось пройти довольно далеко пешком. Ботинки промокли.

Сев перед педикюршей на стул, Кеша стащил туфли, носки и стал повествовать о приключившейся беде. Леночка брезгливо глянула на его лапы и процедила:

– Ноги следует мыть хотя бы два раза в год. Изумленный Кеша перевел взгляд на свои ступни и увидел, что они абсолютно черные. Выглядели они жутко, и впрямь можно было решить, что их владелец никогда не видел душа. Парень сразу понял, что новые носки полиняли в намокших ботинках, но Леночка, недовольно сморщив хорошенький носик, налила в ванночку побольше жидкого мыла и ехидно осведомилась:

– Блох нет?

Такого унижения Аркашка никогда еще не испытывал.

Девочка притащила носки и туфли. Я со вздохом принялась разглядывать покупки. Может, ребенок – дальтоник? Туфли оказались не кожаными, а виниловыми, угнетал цвет – пожарно-красный. Носочки же приятного, успокающего оттенка молодой зелени. Но делать нечего. Нацепила обновки и почувствовала себя гусем лапчатым. Ладно, не стоит расстраиваться, главное, что теперь смогу идти по мокрой дороге, не боясь промочить ноги.

Дорога к супермаркету вилась между совершенно одинаковыми трехэтажными домами. Помнится, Дима говорил, что в них переселили обитателей бараков. Седьмой номер стоял предпоследним. Интересно, сохранился в доме кто-нибудь из жильцов? Вдруг вспомнят молодую незамужнюю беременную женщину, у которой почему-то никто не родился? Это только виновнице преступления кажется, что хорошо упрятала концы в воду, а соседи все отлично видят.

Часы показывали ровно полдень. Я поглядела на пустые сумки. Ну и черт с ними, даже интересно, как поведет себя Виолетта, если приду с продуктами попозже.

Седьмой дом внутри ничем не отличался от барака. Длинный коридор, куда выходили двери всех комнат, в конце гигантская общая кухня, рядом ванная и два туалета. Ясненько, строить отдельные квартиры дорого, вот и возвели наспех опять барак, только не деревянный, а каменный.

На кухне стояло несколько газовых плит. Возле длинного стола две женщины разводили квас. Явно ничем не помогут – слишком молодые, но все же спросила:

– Девушки, из старых жильцов кто остался?

– Зачем вам?

– Я из муниципалитета, проверяем списки очередников.

Тетки призадумались.

– На втором этаже – баба Рая, а на третьем – дядя Семен, остальные кто поумирал, кто съехал.

По выщербленным ступенькам полезла выше. Убожество давило на нервы. Стены исписаны надписями “Спартак” – чемпион”, “ЦСКА” – кони”.

Стекло выбито, и пол перед подоконником усеян окурками. Очевидно, местные дамы выгоняют сюда супругов покурить.

Баба Рая оказалась тучной, неопрятной старухой, одетой, несмотря на жару, в теплый байковый халатик. Седая сальная косичка мышиным хвостиком спускалась по жирной спине.

На ногах бабка носила плотные чулки и высокие ботинки. Как только не расплавится!

Переступив порог ее комнаты, я словно оказалась в конце пятидесятых годов. Большая железная кровать с “шишечками” на спинке, круглый обеденный стол, покрытый красной плюшевой скатертью. В углу допотопный “Рубин” на паучьих ножках. Экран стыдливо прикрыт от света вязаной салфеточкой.

Тут же холодильник “Бирюса”. Апофеоз благополучия – огромный ковер на стене.

– Чего тебе, – прошамкала бабуся, – сахару одолжить?

– Нет, нет, я из муниципалитета.

– А, – протянула бабка, – то-то не могу вспомнить, в какой квартире живешь. Зачем я властям понадобилась?

– Проверяем списки коренных жильцов. Вы давно тут прописаны?

– И не вспомнить, – махнула рукой старуха, – зажилась совсем, на тот свет пора. Сначала в бараке на рынке мыкалась, потом эту фатеру дали. Все говорили: временно, скоро переселим! Так обманули! Кто похитрей, давно уехали, а я сижу тут, словно таракан, ни помыться по-человечески, ни сготовить.