Барбара Картленд - Сладкая месть

Толли свернул на Честерфилд-Хилл и увидел из окна машины Мелию. Она, похоже, направлялась домой и явно спешила. В новом пальто ярко-красного цвета и в шляпке, украшенной пером. Пару дней тому назад у Толли с ней даже случилась пикировка по поводу этого ее наряда.

— Ты в этом пальто похожа на красную почтовую тумбу, — заметил тогда Толли, не побоявшись показаться бестактным.

Но Мелия пребывала в полном восторге от своих новых вещей, а потому критику восприняла в штыки.

— Моим пальто восхищаются все! — недовольно возразила она и, повернувшись к нему спиной, принялась разглядывать себя в высоких зеркалах. Огромная гостиная ее матери была увешана такими зеркалами в массивных позолоченных рамах.

— Кто бы сомневался! — улыбнулся Толли. Уж ему-то было прекрасно известно, что Мелия способна вызвать восхищение в любом наряде. К тому же, будучи законодательницей мод в высшем свете, она с легкостью навязывала свои вкусы всем. Что бы Мелия ни надела, в тот же день становилось последним писком моды. Однако пронзительно-красный цвет… это уж чересчур! Кричащие цвета всегда простят женщину, рискнувшую в них облачиться. Вот и красота Мелии, ее очаровательное личико с широко распахнутыми карими глазами, все ее достоинства померкли и потускнели на фоне нового пальто.

Но Толли хорошо знал, что дальнейшие пререкания бесполезны: на каждое его слово Мелия найдет сотню возражений. Она всегда делает то, что хочет, а уж терпеть критику со стороны поклонников — это и вовсе немыслимо! И от кого? От мужчины, которого она, мисс Мелчестер, совсем недавно осчастливила наконец своей благосклонностью.

«Что ж, любишь меня, люби и мое пальто», — невесело подумал Толли и, немного проехав вперед, остановил машину возле дома номер девяносто шесть.

Массивная парадная дверь была закрыта. Сколько молодых людей часами маялись на этих ступенях в ожидании вечно неуловимой Мелии, лелея в сердце тщетную надежду увидеть хотя бы мельком объект своих воздыханий.

Толли только успел заглушить мотор, как услышал:

— Купите цветы, сэр. Белый вереск принесет вам счастье.

Толли повернулся к окошку, чтобы махнуть рукой в знак отказа, но, увидев лицо мужчины, который нагнулся к машине с охапкой белого вереска в руках, улыбнулся.

Мужчина тоже расплылся в улыбке и издал радостный вопль:

— Вот так встреча, черт меня подери! Неужели это вы, майор? Как поживаете, сэр?

— Нормально, Симпсон! Благодарю! — с улыбкой ответил Толли, выбираясь из машины. — А ты? Что ты здесь делаешь?

Верзила с угрюмым тяжелым лицом швырнул букет на тележку, которую он придерживал левой рукой. Тележка была завалена вереском.

— Не увидел, что это вы, сэр. Иначе не стал бы приставать к вам с цветочками. Не очень-то мне по душе, что вы застали меня за таким занятием.

— Мне тоже жаль, — произнес Толли участливо. — Проблемы с работой, да?

— Есть такое! Что-то счастье от меня отвернулось в последнее время! — честно признался Симпсон и, ободренный сочувствием Толли, добавил в порыве откровенности: — То есть я не хочу сказать, что все из рук вон плохо. Два раза работенка мне подворачивалась, но я не смог задержаться ни на одной.

Толли благоразумно промолчал, всем своим видом выражая внимание, а Симпсон между тем продолжил:

— Вы-то меня должны понять, сэр! После того что нам пришлось пережить на войне, здесь, на гражданке, все такое унылое, такое пресное.

Скукотища одна! Словом, надоела мне вся эта тягомотина до смерти, сэр! Ведь когда было стоящее дело, то никого из нас не тянуло к выпивке.

Правду я говорю, сэр? А здесь все по-другому.

Повисла короткая пауза, а потом Симпсон добавил почти с мольбой в голосе:

— Вы-то понимаете меня, сэр? Да?

— Понимаю! Но к чему вспоминать о том, что было?! Было хорошее, а какие тяжелые денечки выпадали!

— Но мы их, слава богу, пережили! Там, на фронте, мы хоть знали, за что боролись! А помните, сэр, нашу вылазку в Ле-Туке? Разорви меня на части, ну и физиономии были у этих фрицев, когда мы ворвались в казино! А помните, как мы в два счета разделались с их радарной станцией? Вот была ночка! Я сам видел, как вы схватились сразу с тремя немцами и всех троих уложили. Да, было время!

— Было! — согласился с ним Толли. — Но все уже в прошлом, и надо с этим смириться. Надо приспосабливаться к мирной жизни… Знаю, это непросто, но как иначе? Да и что толку бередить душу воспоминаниями! И потом, кто знает, может, однажды мы снова понадобимся.