Дарья Донцова - Эта горькая сладкая месть

– Разве не правда? Валерий нежно улыбнулся.

– Дашенька, я интеллигентный человек и, если встречаю в коридоре даму, пропускаю ее впереди себя в дверь, подаю руку девушке, выходящей из автобуса, уступаю место, когда оказываюсь случайно в метро. Вера, к сожалению, приняла проявление воспитанности за ухаживание и стала предъявлять на меня права. Очень глупо. Мне никогда не нравились деревенские особы, всегда предпочитал таких женщин, как вы: умных, тонких, красивых, обаятельных…

Я вздохнула. Хорошо, что мой второй муж был самозабвенным бабником, теперь обладаю иммунитетом, а то не ровен час поверила бы “композитору” – вон как красиво излагает.

Валерий тем временем взял меня за руку, голос его стал совсем бархатным.

– Не скрою, у нас со Светой давно нет супружеских отношений, живем словно приятели, даже ругаться перестали, настолько друг другу неинтересны. Иногда завожу романы, но такую женщину, как вы, встречаю впервые. Хочется писать музыку, а вы лежите рядом на диване и слушаете. В вашем присутствии ко мне приходит вдохновение…

Пламенные речи профессионального ловеласа прервал звонок. Ромео тревожным взглядом окинул стол, схватил чашки с недопитым кофе, быстро сунул их в мойку и пошел в прихожую.

– А, Игорек, – донеслись оттуда сказанные с явным облегчением слова, – давай на кухню.

Через секунду в помещение молча вошел парень. Однако взгляда хватило, чтобы понять, чей он сын: тонкое, нервное лицо, каштановые волосы, узкие запястья аристократических рук. Передо мной стоял молодой Андрей Федоров, только глаза Светины – припухлые веки и блеклый взгляд.

– Папа, – вяло пробормотал Игорек, – можете нам с Ксюшей пораньше пособие выдать? Поистратились вчистую.

– Конечно, конечно, – засуетился отец и вышел в комнаты. Игорь меланхолично закурил “Парламент”. Дорогие сигареты для парня, испытывающего денежные затруднения. И потом, какая странная особенность у матери и сына – не замечать посторонних людей. Просто царская привычка не обращать внимания на лакеев. Чтобы не обозлиться окончательно на нахала, я вышла на лоджию. Над Москвой плыло знойное марево, а ведь времени только час дня. Представляю, какая жара упадет на наши головы в пять. Зря, наверное, надела теннисные туфли, а не босоножки, и “Вольво” небось стоит на самом солнцепеке. Влезу внутрь и вздуюсь, как бисквит.

– Дашенька, воздухом дышите? – осведомился Валерий.

– Если подобное можно назвать воздухом, то да, а ваш гость ушел?

– Простите, забыл представить, это наш сын, Игорь. Вечно они с женой тратят больше, чем получают. Студент, вот и бегает за добавкой.

– Уже женат? Такой молодой! Супруга хорошенькая, наверное.

– Ничего, – равнодушно отметил тесть, – только характер гадкий, поругалась со всеми Павловскими и теперь Игоря в гости к родственникам не пускает. Мальчишка тайком бегает. Уж Виолетта ее уговаривала: “Не плюй в колодец – пригодится воды напиться”. Ни в какую. “Сами проживем, без родителей”. Глупая, вздорная девчонка. Другая на ее месте, наоборот, принялась бы подлизываться – ласковый теленок двух маток сосет. А эта гордячка, каких мало, принцесса помойки.

– Почему? – удивилась я такому художественному сравнению.

– Мой сват, – вздохнул Валерий, – водитель мусоровоза, представляете мезальянс?

– Как же Виолетта Сергеевна допустила подобный брак?

– Целая драма. Ксюшина мать работала уборщицей в школе, где учился Игорек. Заведение элитарное, всякую шваль не брали, только детей из обеспеченных семей, с хорошим положением. Правда, бывали исключения, у Игорька, например, в классе учился сын портнихи, обшивавшей директрису, и Ксюша. В десятом классе у них разгорелся роман. Сколько сил положили, чтобы разорвать неподходящую дружбу. Ничего не помогло. После выпускного вечера выяснилось, что девчонка беременна. Виолетта сама к ней на дом пришла и просила сделать аборт. Обещала хорошую сумму деньгами, в институт устроить. Так ее мусорщик с лестницы спустил: обматерил и выгнал. А наутро Игорек бенц учинил. Прибежал к бабке с дедом и давай кричать:

"Ребенка убить хотите!” В общем, разругались вдрызг.

Мальчишка покидал в чемодан вещички и съехал к будущему тестю. Родители Игоря не пришли на свадьбу и не поздравили молодых, не явились они и на крестины внучки. Но примерно через полгода после рождения ребенка Игорь поскребся в дверь родительской квартиры. Выяснилось, что жизнь его похожа на ад. В маленькой двухкомнатной “хрущобе” проживали теща, крепко закладывающий за воротник тесть и престарелая мать хозяина, пятнадцатилетняя сестра Ксюши и новобрачные с ребенком. Спали молодые в одной комнате с бабкой. Та, заслышав ночью скрип дивана, спрашивала спросонок: “Чего расшумелись, спите спокойно”. Молодожены как ни пытались заниматься любовью молча, проклятая софа визжала на псе голоса. Старуха просыпалась. Ксюша поменяла бабку на сестру, и первые ночи, радуясь, что зловредная бабулька лежит в другой комнате, они оттянулись по полной программе. Но в субботу Ксюша увидела, что за ее супружескими утехами наблюдает с замиранием сердца малолетняя сестрица. Тогда новобрачные устроились вместе с тещей. Женщина демонстративно втыкала беруши, отворачивалась к стенке и тут же засыпала. Но тут у молодого мужа начисто пропала эрекция. Днем в доме, похожем на ловушку для тараканов, тоже не было ни минуты покоя. То орал дурниной пьяный мусорщик, то бабка не успевала добежать до туалета, то малолетняя сестрица приводила толпу размалеванных подружек, и дикий магнитофонный вой будил заснувшего младенца.