Платон Обухов - Несостоявшийся шантаж

«А ведь она просто здорово выглядит! — неожиданно подумала Марта. — Не свататься ли придут к ней сегодня?»

Подумав об этом, Марта сначала нашла свою мысль дикой. Но потом поняла, что это не так. «В нашем Аппенцелле полно вдовцов, еще крепких и относительно здоровых мужчин в возрасте шестидесяти — шестидесяти пяти лет, которым снова хочется обрести уют и жену-хлопотунью, — размышляла она. — Да и сама мать, похоже, не против мужчины в доме. Почему бы и нет!»

Вставив света, Марта положила рядом спички и уселась с детективом в руках. Но ее мысли были далеки от захватывающего сюжета. Усилием воли Марта возвращала свое внимание к началу страницы, но строчки снова расплывались, как в тумане, и из него выплывало лицо будущего жениха матери. Он почему-то представлялся Марте высоким, толстым и добродушным, чуточку неуклюжим и неповоротливым, как все сильные добрые люди.

Сгорая от любопытства, Марта заглянула на кухню. Мать сосредоточенно следила за показаниями датчиков микроволновой печи, в которой подрумянивался гусь с яблоками. Она мельком взглянула на дочь. Момент был ответственный. За гусем надо было следить так же, как за молоком, когда оно кипятится на плите: упустишь мгновение — и весь труд может пойти насмарку.

Дождавшись, когда мать, надев специальные кулинарные рукавицы, готовилась вытащить горячее блюдо с гусем, Марта выпалила:

— Как его зовут?

— Кого?

Мать явно прятала лицо. И это нельзя было объяснить тем, что она занята гусем!

— Мужчину, который пожалует к нам на ужин.

— Мне хотелось, чтобы это было для тебя сюрпризом, — пробормотала Гертруда Циммерман. — Подожди немного. Не надо настаивать, а то сюрприза не получится!

«Все понятно, — утвердилась Марта в своих подозрениях. — Мать давно собиралась замуж, но без меня сделать это не решалась. А сегодня она, наконец, решила показать мне своего жениха».

В душе Марты боролись противоречивые чувства. Дочерний эгоизм настаивал на том, чтобы воспрепятствовать новому замужеству матери. Марта ревновала к тому мужчине, с которым мать будет вынуждена делить свою любовь к ней. Но вместе с тем дочь не могла не понимать мотивов матери, которыми та руководствовалась, решаясь на этот брак. Женщина без мужчины — женщина лишь наполовину…

«Главное, чтобы он был добрым человеком и хорошо относился к матери, — решила в конце концов Марта. — Если уж на то пошло, с ним жить не мне, а ей». И стала с нетерпением ждать гостя.

Звонок над входной дверью прозвенел ровно в шесть. «Он пунктуален», — одобрительно подумала Марта и поспешила к двери. Но ее уже открывала мать.

Увидев на пороге Дитриха Штромбергера, Марта не смогла спрятать невольную улыбку. Ничего себе сюрприз приготовила ей мать! Этого человека она знала с детства. Владелец нескольких магазинов в Аппенцелле, среди которых особенно выделялся универмаг «сделай сам», дружил еще с отцом Марты. Они часто собирались вместе за кружкой пива или рюмкой водки. Тем для разговора всегда было предостаточно: в основном они касались вопросов строительства, в которых и Гюнтер Циммерман, и герр Штромбергер были большими специалистами.

Штромбергер повесил шляпу на бронзовый крючок вешалки и галантно склонился над рукой матери. Затем он так же церемонно поцеловал пальцы Марты.

— Очень приятно, — слегка улыбаясь, произнесла она.

— А я помню вас еще девочкой, — задержал ее руку в своей большой теплой ладони Дитрих Штромбергер. — С тех пор вы сильно изменились. Стали настоящей красавицей!

— А вы, признаться, изменились не очень, — рассмеялась Марта. — Такой же здоровый и жизнерадостный!

— Мне очень приятно, что вы это заметили, — с неожиданной серьезностью заявил Штромбергер и вручил Марте огромный букет роз.

К ним подбежала Гертруда, всплеснула руками:

— Что это вы все стоите в прихожей? А ну марш в гостиную!

На столе источал дразнящий аромат гусь, приготовленный по высшим меркам кулинарного искусства. Гертруда Циммерман поручила Штромбергеру разлить вино, и он наполнил старинные тяжелые бокалы красным чилийским «1971 Антигуас-Резервас».

Все чокнулись и накинулись на гуся. Устоять перед ним было невозможно.

За гусем последовала форель, а завершился ужин традиционным для дома Циммерманов клубничным пирогом. Гертруда заварила душистый вишневый чай, и Дитрих с чашечкой в руках пересел в глубокое кресло, обитое голубой материей. В этом кресле обычно сидел глава семьи Циммерманов — Гюнтер.