Платон Обухов - Несостоявшийся шантаж

Расчет Олега на то, что мучимые любопытством армяне окажутся у раструба распылителя, оказался верным. Поэтому не понадобилось много эфира, чтобы заставить стоявших на коленях Гайзага и Кеворка повалиться на пол без сознания.

Олег смочил водой полотенце и, плотно прижимая его к носу, выглянул из ванной. Заметив, что Гайзаг и Кеворк лежат на полу без всяких признаков жизни, выскочил из номера.

Глотнув в гостиничном коридоре свежего воздуха, Олег бросился к лифтам. Спустившись на первый этаж, подошел к телефону-автомату.

На этот раз соединение с Брюсом Локкартом произошло мгновенно. Олег не стал тратить время на объяснение, «куда он как сквозь землю провалился в течение всех этих дней», и сразу же ввел Локкарта в курс дела. Потом он попросил:

— Брюс, преступником я становиться не хочу. Придумай что-нибудь, чтобы я и прихоть Акопяна выполнил, и своего чистого имени противоправным действием не замарал.

— Чтобы сделать это, мне придется для начала суметь усесться между двух стульев, — мрачно пошутил Брюс, но обещал «что-нибудь придумать».

Смирнов с легким сердцем положил трубку. Он привык к тому, что Локкарт держит свои обещания.

Пощупав карман пиджака, Олег обнаружил, что у него осталась еще довольно толстая пачка из тех денег, что вручил ему Гайзаг.

Он зашел в ресторан отеля и заказал «Мартель». За рюмкой «Мартеля» последовала «Хеннесси», за ней такая же порция «Камю». Когда Гайзаг и Кеворк с вытаращенными глазами ворвались в ресторан «Лузитании», Олег был уже навеселе.

— Вы сильно припозднились! — недовольно взглянул он на часы. — До закрытия музея всего двадцать пять минут. Если опоздаем, вам не поздоровится. Других попыток я делать уже не буду!

Кеворк и Гайзаг ошеломленно переглядывались. Ответить Олегу было нечего. Если Акопян узнает, почему было сорвано его задание, он оторвет им голову. «И ничего не докажешь», — уныло подумал Гайзаг, бросаясь к «форду».

Олег неторопливо шел к машине, наслаждаясь страхом и унижением агентов Акопяна. Он уселся на переднее сиденье. Гайзаг рванул машину. Но не успели они проехать и трехсот метров, как Смирнов приказал остановиться.

«Форд» затормозил у табачного киоска. Гайзаг в отчаянии заколотил кулаками по рулевому колесу, наблюдая за тем, как Смирнов неторопливо приглядывается к выставленным в киоске пачкам, советуется с продавцом. В конце концов он так и не купил сигарет. Олег нарочито размеренным шагом возвращался к машине, Гайзаг проклинал тот час, когда Акопян приказал ему участвовать в этой операции.

— Не оказалось тех сигарет, к которым я привык! — вздохнул Олег. — Попытаем счастья в другом киоске.

— Послушай, — взорвался Демирчян, — музей закроется через несколько минут! Нельзя ли обойтись без сигарет?!

Смирнов холодно взглянул на Гайзага и надменно промолчал. Перед поворотом на улицу, на которой располагался музей, он увидел большую лавку, в которой, кроме табака, продавались лотерейные билеты, сладости, конфеты, прохладительные напитки, и велел остановиться.

Гайзаг лишь обреченно переглянулся с Кеворком и заглушил мотор. Если бы это было в его власти, он бы с удовольствием разорвал Олега на части своими собственными руками.

Через несколько минут Олег вышел из лавки со стаканчиком клубничного мороженого. Гайзаг нервно сглотнул слюну. Вот-вот музей закроется!

Едва Олег уселся на свое сиденье, как Демирчян дал полный газ. Смирнов удивленно посмотрел на армянина:

— Разве я приказывал тебе трогаться?

— Но мы опоздаем!!!

— Послушай, друг! — еле сдерживая себя, проговорил Олег, — эта операция поручена мне. Мне, а не тебе! Понятно? Если я еще услышу хотя бы слово возражения или протеста, я немедленно свяжусь с твоим шефом и расскажу ему, как ты сорвал операцию. Ты этого хочешь?

Гайзаг против своей воли жалко замотал головой. Гнев Акопяна был ему хорошо знаком.

Проснувшись после обеда, Марта вошла в гостиную и с удивлением увидела богато сервированный стол, бутылки с коньяком, вином и виски.

В эту минуту с подсвечником в руке в гостиную вошла мать. В другой она держала три белые высокие свечи. Поймав вопросительный взгляд дочери, рассмеялась:

— Сегодня у нас гость! Пожалуйста, поставь света.

— Кто?

— Мужчина, — кокетливо повела плечами Гертруда Циммерман.

Марта, покачав головой, присмотрелась к матери. На ней была белая шелковая юбка и черная блузка с красным бантом. Пока Марта сладко спала, мать успела не только приготовить стол, но и наведаться к своему парикмахеру на Ландесгемайндеплатц. Ее палевые волосы легким ореолом вились вокруг высокого лба.