Платон Обухов - Несостоявшийся шантаж

Хосни и Хафез тоже закурили. Следовательно, ничего подозрительного они не заметили.

Да это было и неудивительно. Посылая своих агентов в Швейцарию, Арбаа отобрал наиболее похожих на европейцев чертами лица и цветом волос боевиков. Людей одели в европейские костюмы, наклеили светлые бородки или усы. К тому же Понтрезина была занята предфестивальной горячкой, и никому никакого дела не было до трех случайно заехавших в город мужчин.

Держась на расстоянии примерно десяти метров друг от друга, ливанцы направились к церкви Святой Марии.

Соломон Гурион придирчиво провел по щеке ладонью. Она была девственно гладкой. Он поработал бритвой на славу.

Смыв остатки мыльной пены, Соломон насухо вытер лицо мохнатым гостиничным полотенцем и растер на щеках несколько капель одеколона. Посмотрел на себя в зеркало, повертел головой.

— Чудесно, — вполголоса пробормотал Гурион и вышел из ванной.

Распаковав легкий чемодан, он одел черный костюм, белую рубашку, красный галстук. «Вид у меня как на похоронах, — подумал Соломон. — Выходит, я полностью соответствую своей роли…»

Пистолет — итальянскую «беретту» — он сунул в правый карман брюк. В церкви Святой Марии все равно будет суета и столпотворение. Никто не обратит внимания на оттопыривающийся карман одного из гостей.

«Главное — решительность и внезапность», — предупредил напоследок своих людей Хуссейн. После чего сам уверенным шагом направился к арендованному Олегом для свадьбы черному «мерседесу».

Поравнявшись с дверцей водителя, Хуссейн схватился за ручку и резким жестом распахнул ее. Не давая шоферу опомниться, ткнул ему в грудь дуло пистолета:

— Вылезай!

Трясущийся от страха шофер вылез из машины и покорно позволил себя связать. Хосни и Хафез стянули ему руки и ноги, забили в рот заранее припасенный кляп и отволокли за разместившийся на площади перед церковью Святой Марии балаганчик с аттракционами.

Хуссейн уже сидел на водительском месте. По плану операции Хосни и Хафез должны были спрятаться на полу перед задним сиденьем. Стоило Олегу и Марте открыть дверцу «мерседеса», как они мгновенно втолкнули бы их в салон и зажали в тиски. А Хуссейн вдавил бы до отказа педаль газа.

В четырех километрах от центра Понтрезины ливанцы облюбовали небольшой сосновый бор. Там, на возвышенном месте, Хуссейн должен был на глазах у Марты отрезать кривым ятаганом голову ее мужа.

Затем предстояло оставить там связанную Марту с кляпом во рту. И пока ее будут искать, они выехали бы за пределы Швейцарии. Билеты на самолет Цюрих — Бейрут были у налетчиков в карманах.

Соломон решил застрелить Олега, когда тот вместе с Мартой будет выходить из церкви.

Звуки шипящих и распадающихся на разноцветные огоньки ракет фейерверка над Понтрезиной, разрывы хлопушек, треск бенгальских огней проникали в церковь даже сквозь ее толстые каменные стены. Соломон догадывался, что на улице царит подлинное безумие и одинокий выстрел, звук которого будет скраден глушителем, никто не заметит. И пока вокруг убитого станут в панике метаться приглашенные на свадьбу гости, он незаметно растворится в толпе.

В двух десятках метров от церкви Соломон запарковал свою взятую напрокат в отделении «АВИС» при цюрихском аэропорте Клотен машину. Он рассчитывал добраться на ней за сорок минут до Цюриха, немного потолкаться в здании аэровокзала и пройти к стойке регистрации компании «Свиссэр». Билет на авиалайнер Цюрих — Тель-Авив был куплен Гурионом еще в Гамбурге.

Отец Вильгельм начал произносить обрядовые слова ритуала венчания, но Олег не слушал священника. Он то и дело посматривал на Марту. В белом подвенечном платье, с алмазной диадемкой в волосах, она была поразительно красива.

Смирнов с нетерпением ждал окончания церемонии. Им предстояло провести еще не меньше получаса в ресторане «Альбо Нуово», где был накрыт стол на шестьдесят персон. Олег рассчитывал быстро поднять там положенное количество бокалов шампанского, выслушать приличествующие случаю речи и после этого уединиться с Мартой в уютном номере отеля «Каравелла», где они жили всю последнюю неделю.

— Возлюбите, дети мои, друг друга, — нараспев читал отец Вильгельм. — Поступайте так, как…

Громкий взрыв оборвал его на полуслове. Несколько витражей не выдержали и разлетелись на отдельные стекла. Посыпались штукатурка и каменная крошка.