Арсений Малинский - Линия перемены дат

Алексею почудилось, что насмешка, так явно сквозившая в интонации голоса механика, прямо относится к нему.

— Куда уж нам, малограмотным, — весело отозвался сигнальщик. Механик улыбнулся.

— Приходи в свободное время. Буду учить. Я ведь тоже могу. — Его холодные, сразу помрачневшие глаза на миг встретились с глазами Алексея. — Только без прогулок! — неожиданно резко закончил он и отошел к мотору, не обращая больше внимания на матросов. Они вышли.

— Видал? — тон Григорьева был открыто недружелюбным. — Эх ты, радист. Тоже, рыцарь нашелся. Совесть надо иметь…

Зоя Александровна была довольна понятливостью своих учеников. Она не считала трудом давать частые консультации. Но служба есть служба. Если у Перевозчикова появилось странное равнодушие к службе, то Штанько не забывал о необходимости выслеживать передачи неизвестного радиста. Поэтому временами то ему, то Алексею приходилось прерывать консультации.

Так и на этот раз. Штанько взглянул на часы, поднялся и сказал:

— Дела. Извините, надо идти.

Проводив взглядом главстаршину, Зоя Александровна пожала плечами.

— Удивляюсь. Такая спокойная жизнь здесь. Какие могут быть неотложные дела? Ведь он вахту не стоит?

— Стоит… — вырвалось у Алексея. Он прикусил губу.

Зоя Александровна удивленно подняла брови.

— Он же начальник поста. Ну вот вы стоите вахту. Отстояли свои часы и свободны. Я немного оморячилась уже среди вас, знаю. Вообще вы оба скрытные. Это нечестно. И невежливо. В школе я бы не разрешила поступать так своим ученикам. Сейчас же говорите, почему вы уходите, — шутливо добавила она и ударила Алексея тонкими пальцами по руке, задержав их на руке радиста. Алексей покраснел.

— Впрочем… — поколебавшись, призналась женщина и опустила тяжелые, искусно загнутые ресницы, — иногда мне даже хочется, чтобы Штанько ушел или вообще не приходил. Ой, что я говорю, — спохватилась она и спрятала лицо в ладошки.

«Милая, хорошая… — вертелось в голове Алексея. — Что ей сказать? Неужели она и в самом деле ко мне расположена больше, чем учительница к старательному ученику? Да и старания у меня сейчас нет. А я ее обижаю. Глупец. Ведь она — член нашей семьи. Какая же тайна в этих сигналах? Может, они еще ничего не означают. Кому она здесь может что-нибудь передать? Надо же что-нибудь говорить, черт возьми!» — решил матрос.

— Поверьте, Зоя Александровна, — нерешительно начал он. — Ничего особенного нет. Просто не так давно меня заинтересовало появление какого-то передатчика. Видимо, неподалеку.

— Что вы говорите? Кто же может быть здесь чужой, в такой глуши? И зачем? Фантазер вы, Алеша, по-моему, не обижайтесь на меня. А может быть, это в море?

— Не знаю… Может, и правда нет ничего. Да только вот еще эта банка.

— Какая банка?

— Да та, помните, что я нашел, а вы рассердились, когда я ее долго рассматривал.

— Причем же здесь банка?

Юноша пожал плечами.

— Есть у меня предположение…

— Какое именно?

— Не бродят ли здесь, поблизости от поста, чужой или чужие?

— О! А что вас наталкивает на мысль об этом?

— Появление передатчика и консервная банка, недавно вскрытая.

— Вы говорили кому-нибудь об этой банке?

— Пока нет, но сказать надо. Думаю посоветоваться с главстаршиной.

— А со мной, вашей учительницей, вы не хотите советоваться? Обидно. А я бы напомнила институтский пример по философии: в Африке издох слон, а у меня сломался карандаш. Все явления взаимосвязаны. Вот и найдите связь между слоном и карандашом. Она может оказаться такой же, как связь банки с передатчиком, то есть случайная связь по времени.

Алексей засмеялся.

— Это вы здорово меня поддели.

— Поймите, Леша, вас уважают все, и я не хочу, чтобы над вами смеялись.

Матрос медленно покачал головой.

— И все-таки связь может быть… Надо подумать и посоветоваться с главстаршиной. Он не будет смеяться.

— Ну, как знаете, — недовольно сказала Зоя Александровна. — Не будем об этом говорить, а то еще поссоримся… Только зря вы так много думаете об этом. Выеденное яйцо и пустая банка… Интересные люди — военные. Вы не обижайтесь, Алеша, это я, гражданский человек, может быть, недопонимаю. Такая чепуха отнимает вас у меня даже в немногие минуты наших встреч… Скажите, ваши товарищи ничего обо мне дурного не говорят? Ведь я делаю нехорошо. — О чем это вы?

— Что у нас отношения не совсем такие… как у учительницы и прилежного ученика…