Сергей Костин - Туман Лондонистана

Ашраф снова согласно покивал. Наши задачи здесь явно совпадали.

— Они сейчас занимаются в основном Чечней. Туда идет самый большой поток.

— Никто не знает, куда этих людей перебросят потом, — уклончиво сказал я. — Так что Чечня нас тоже интересует.

Собственно, Чечня нас и интересовала в первую очередь. После августовского вторжения отрядов Шамиля Басаева в Дагестан российские войска начали бомбить базы боевиков в Чечне — на этой отдаленной, но все же пока еще своей территории. В никем не признанной, но считавшей себя независимой Исламской Республике Ичкерии это сочли агрессией иностранного государства. Президент Масхадов что ни день выступал со все более яростными протестами и взывал к международной общественности. Однако, на самом деле, будучи бывшим полковником Советской армии и трезвым человеком, он, как мог, готовился к неминуемому вторжению российских войск. Мусульманские наемники, в первую очередь выходцы из арабских стран, представляли собой в Чечне все более внушительную силу.

— У нас есть в этой среде свои люди, — сказал Ашраф. — Но я же только приехал и еще не успел встретиться со всеми. Дайте мне неделю-другую, и я смогу реально быть вам полезным.

Я улыбнулся:

— Боюсь, это вопрос дней, а не недель.

Я ведь много работал с арабами. Они искренне хотят вам помочь, однако чтобы дело продвигалось, их нужно держать за руку. Иначе за ту же руку их возьмет кто-то другой, со своими проблемами, и ваши отойдут на второй план.

Ашраф с сомнением посмотрел на меня:

— Так скоро? Ну, не знаю… Надо быть реалистами. В ближайшие дни я смогу дать вам наводки только по вербовкам в Чечню.

— Отлично! — Еще одна широченная, на этот раз абсолютно искренняя улыбка. — С чего-то ведь надо начинать.

2

С людьми, которые и должны были объяснить мне, зачем я, собственно, был вызван в Лондон, я встретился лишь часа через два после этого первого, самого важного контакта. Причем мне пришлось почти что вернуться в Хитроу. Дело в том, что по интересующему меня контингенту работал сотрудник резидентуры, прикрытием которого было представительство «Аэрофлота». Он в скором времени ждал самолет из Москвы и поэтому попросил подъехать к нему поближе. Человека звали Владимир Мохов, не знаю, настоящее это было имя или нет. Почему этот Мохов не мог проинструктировать меня рядом со своим рабочим местом и прямо после моего прилета, остается тайной. Но чему удивляться? У нас же тайная служба.

Я ехал на встречу не один, а со своим самым старым, самым близким, единственным настоящим другом. У Лешки Кудинова мать — полька, и воспитывала его польская бабушка. Его жена Таня, с которой они познакомились уже после нашей подготовки, тоже наполовину полька, только по отцу. Так вот все сложилось: случайно — не случайно, но исключительно удачно. Потому что прослеживалось ли в этом браке ненавязчивое подталкивание Конторы или нет, но в Англии Кудинов считался диссидентом, бежавшим с женой из коммунистической Польши. Он и жил там под фамилией жены — Возняк, как-то это помогло им с документами.

Лешка подхватил меня в городе — я просто пересел в его машину. Та, которая была нанята для встречи в аэропорту, поехала отвозить мой чемодан в гостиницу, а я уселся на переднее сиденье рядом со своим другом. Мы даже обняться не могли, так что всю дорогу только глупо улыбались и обменивались тычками в бок. И болтали мы не о деле, а о всяких пустяках.

Правда, в какой-то момент Кудинов вспомнил все же, что должен передать мне временные документы. На этот раз это был мексиканский паспорт и водительское удостоверение на имя Мигеля Гомеса, пара кредиток, полицейский бедж с номером, роскошные накладные усы и мохнатые черные брови с маленьким тюбиком клея. Еще в конверте был местный мобильный телефон. Я разложил все это по карманам, но то, что выдавало во мне американского гражданина Пако Аррайю, сдавать на хранение не стал. Я останавливался в отеле по своему паспорту, да и телефон американский мне был нужен для связи с семьей и с работой. Пусть будет и то, и другое. Это мексиканский полицейский поживет пока в сейфе в моем номере.

Лешка был старым лондонцем, и за дорогой я не следил. Мы проезжали бесчисленные городки, переходящие один в другой и лишь изредка проложенные полями — в основном для гольфа. В одном месте Кудинов притормозил на расширении главной улицы, которое с натяжкой можно было счесть за площадь. Все места для парковки оказались заняты. К счастью, когда мы пошли на второй круг, как раз надумала отъезжать серебристая «мазда».