Леонид Стоянов - На крыше мира

Теперь, когда всё кончилось и ночь поглотила последние искры огня, Исмаил вернулся к себе на электростанцию и, хотя путь к ней можно было избрать более короткий, он всё же решил пройти мимо дома Бакира Кулатова.

В доме горел свет и в окно было видно большую часть комнаты.

Угрюмый Бакир сидел на деревянном топчане, служившем ему постелью, — Фатима на низенькой скамеечке. Они о чем-то разговаривали. Бакир погрозил дочери пальцем, а Фатима вдруг в смущении закрыла косынкой лицо.

Если бы эта ночь длилась вечно и не надо было идти на электростанцию, Исмаил не шелохнулся бы, так он был счастлив. «О ком это они говорят? — думал он. — Уж не обо мне ли?»

«Ах, как нехорошо подглядывать в чужие окна, — спохватился вдруг Исмаил и сделал шаг в сторону. — Даже если там сидит любимая девушка?» — нерешительно прибавил он.

А в это время Фатима вспоминала случай в Оше. Она тогда училась на курсах трактористов. Исмаил временно работал в мастерских при Управлении. В воскресенье они пошли в сад. Гуляя, вышли к реке Ак-буре и пошли вдоль берега. Это было солнечным утром в начале лета. Город утопал в яркой зелени. Река шумела среди камней, неся с гор мутные ледяные воды талых снегов.

Они поднялись по крутой насыпи на мост и услышали крики. Большая, тяжело груженная арба, на которой сидела старуха с двумя детьми, на спуске к реке зацепилась за столб и накренилась, готовая вот-вот свалиться. Исмаил подбежал к ней, подставил свое могучее плечо под арбу и выровнял ее. Сильный он!

— Я, Бакир Кулагов, плохо сторожил эту ночь, — прерывая ее мысли, произнес удрученно старик.

— Зачем так говоришь, отец! Все знают, что ты честный работник.

— Нет, Фатима! Плохо твой отец сторожил, о другом думал, — сокрушался старик. — Как смотреть завтра в глаза людям буду?!

— Успокойся, отец! Завтра всё расследуют, найдут виновного.

— Так-так, — поднимаясь, грустным голосом проговорил старик. — Пойду, обойду еще раз участок.

Чернов не спал. Нервное возбуждение после пережитых событий этой ночи мешало уснуть. Приезд Казакова, разговор с ним, собрание, пожар — всё это с новой силой вставало перед ним.

Почему место начальника техотдела предложили именно ему? Ведь все в Управлении знают, что он не любит кабинетной работы и сам попросился на участок. Работать непосредственно с людьми на производстве для него дороже всякого повышения. И потом этот Казаков, неприятный какой-то человек…

А тут еще пожар. С каким трудом заготовляли сено… В своих людях он уверен. Однако, не мешало бы разобраться, что это: неосторожность или умышленный поджог? Жалко старика Кулатова, а придется наказать.

Проснулся Владимир Константинович с тяжелой головой и когда вышел во двор, солнце уже поднялось над гребнем гор. С крыш капало. У стен домов на солнечной стороне с оттаявшей земли поднимался пар.

К Чернову подошел доктор Крымов, солидный, полный мужчина в больших роговых очках. В разговоре Владимир Константинович узнал, что тот вызван из Оша на заставу к капитану Морозу.

Они подошли к складу, возле которого стояли Казаков и Савченко. Чернов сдержанно поздоровался.

Савченко раскраснелся и расстегнул ворот ватной куртки — так припекало.

— Что, пригревает? — спросил доктор. — Здесь и зимой можно загореть, как на курорте. Удивительный край! Вы в Джилянде бывали?

— Проездом. Ведь я здесь недавно.

— Советую побывать и искупаться зимой на открытом воздухе в речке. Получите большое удовольствие!

— То есть, как это в речке, зимой? — удивился Савченко.

Казаков и доктор рассмеялись. Савченко смотрел на них непонимающе.

— Вы вот послушайте, как это было в первый раз со мной, начал доктор. — Как-то мне пришлось выехать зимой в кишлак Ак-тай-ляк,

Только мы спустились с уклона, вблизи Джилянды, как что-то случилось с машиной. Не то в карбюраторе, не то с зажиганием что-то разладилось — не помню, но, как это бывает у шоферов, стоп, остановились! Ну, ничего не поделаешь, встал я и пошел к начальнику участка. Тогда там Викторов был, помните, Владимир Константинович? Ярый охотник. Конечно, с радостью принял, в горах всегда рады свежему человеку, затащил к себе. А я, знаете, в горах уже больше недели пробыл, помыться захотелось. «Тазик бы мне да воды теплой, хоть лицо, шею, руки освежить», — говорю ему. Он молча снимает мохнатое полотенце, подает мне мыло и приглашает во двор. «Вот видите, дорожка пошла через речку Токуз-булак? Перейдете мостик и потом по той же стороне шагов через двести можете выкупаться, мое почтение!» Я так и вытаращил на него глаза. Смеется он надо мной, что ли? А он:-«Только осторожно-воду попробуйте, не обожгитесь!». Пошел я. Подхожу к этой самой речке. Вид, знаете ли, как на картине Судковского: горы, вокруг снег, над речкой пар стелется… Серой запахло. А солнце — так и жжет! Из трещин в скале ручейки выбегают, собираются в лужицы, из них — в речку. Я ткнул пальцем, интересно же! Да как вскрикну — кипяток! Вот так попробовал! Чуть палец не обварил. Ну-ка, батенька, думаю себе, это ты подшутить изволил! Даже рассердился было, что время потратил. Смотрю, чуть ниже бережок сухой. Пошел. Песок теплый, даже горячий. Присел. Жарко стало. Сбросил я с плеч полотенце, шапку, потом и пальто снял. Тепло. Что ж сидеть! Дай хоть лицо вымою. И знаете, что получилось? Вода — как шелк! Горячая, чистая, что слеза. Стал я снимать с себя барахлишко, остался в чем мать родила и полез в эту самую «ванну»! Выкупался, носки освежил, платок носовой, на песке погрелся. Над горой тучка проходила, снежок пошел редкий, крупный. То на плечо упадет снежинка, то на спину. Изумительно! Курорт! Просто от души советую побывать там., Вот какие тут, на крыше мира, чудеса бывают! Экзотика.