Джон Гарднер - Операция «Ледокол»

Огромное число известных и выдающихся коммунистов было убито в Западном Берлине, Бонне, Париже, Вашингтоне, Риме, Нью-Йорке, Лондоне (второй раз), Мадриде, Милане и в нескольких городах ближневосточных стран. Гибли и лица, находившиеся с ними в официальных или просто дружеских отношениях. Среди них три британских и американских активных профсоюзных деятеля.

Боевики истребительных групп гибли тоже, и ни одного из них не удалось взять живым. В четырех случаях, солдаты НСДА, чтобы избежать ареста, кончали жизнь самоубийством.

Каждая их акция была тщательно спланирована, проводилась очень быстро, на высоком профессиональном уровне. После каждого инцидента следовало очередное коммюнике от Верховного Главнокомандования НСДА, написанное в том же формальном стиле, присущим всем текстам идеологического характера. И в каждом коммюнике сообщались подробности об Ударном отряде, ответственным за акцию.

Вчерашние имена вновь напомнили миру о гнусном Третьем рейхе: Дивизия СС Генриха Гиммлера, Батальон Гейдриха, Штурмовой эскадрон Германа Геринга, Первый диверсионно-десантный отряд Эйхманна. Для полиции и секретных служб всего мира эти названия были единственной зацепкой. Никаких улик на телах мертвых мужчин и женщин армии НСДА не было, будто бы они появлялись на свет уже взрослыми, записанными в ряды НСДА. Ни один труп не был опознан. Судебные медэксперты топтались на месте. Спецслужбы расследовали ниточки, шедшие от мелких улик; по тем же следам пытались идти бюро по поиску без вести пропавших. Однако все заканчивалось тупиком.

На первой полосе одной из газет, материал которой походил на рекламную афишу кинофильма сороковых, автор драматично восклицал:

Они приходят ниоткуда, убивают, а затем или умирают, или исчезают в своих логовах. Кто они? Восставшие из своих могил последователи черного века нацизма, решившие свершить возмездие за своих вчерашних героев? До сих пор волна терроризма в больших городах мотивировалась крайне левыми идеями. Появление же мощной самозваной организации НСДА придает понятию терроризма новый, вызывающий сильное беспокойство окрас.

Как бы там ни было, в глубинах тайного мира секретных спецслужб и разведывательных управлений люди беспокойно зашевелились, словно просыпаясь от ужасных кошмаров. Однако очнувшись, они обнаружили, что их сны — ужасная действительность. Поначалу они стали обмениваться друг с другом мнениями, затем — с осторожностью — информацией. И наконец они решились на создание очень странного и беспрецедентного альянса.

Еще задолго до того как попасть в Секретную службу Джеймс Бонд научился запоминать телефонные номера при помощи особой мнемонической системы, и в настоящее время он держал в голове около тысячи телефонов, готовых к немедленному вызову из ячеек его памяти. Большинство номеров касалось работы, поэтому их вообще лучше было не записывать. Пола Вакер не относилась к работе. Пола относилась только к забаве и удовольствию. И сейчас, сидя в своем номере отеля «Интер-Континенталь», находящемся в северном конце проспекта Маннергейма, главной дорожной артерии Хельсинки, Бонд вспомнил именно о ней. Он взял телефон и набрал ее номер. После двух гудков женский голос ответил ему по-фински.

Вежливо по-английски Бонд произнес:

— Полу Вакер, будьте добры.

Финка на коммутаторе без труда переключилась на родной язык Бонда:

— Что мне ей передать? Кто ее спрашивает?

— Передайте: Бонд, Джеймс Бонд.

— Минуточку, мистер Бонд. Узнаю, на месте ли она.

Молчание, потом щелчок — и вот он услышал в трубке хорошо знакомый голос:

— Джеймс? Джеймс, где ты? — В ее английском слышались лишь слабые нотки того веселого распева, характерного для жителей скандинавских стран.

Бонд сказал, что он в «Интер-Континентале».

— Здесь? В Хельсинки? — Девушка не скрывала своей радости.

— Да, — подтвердил Бонд, — здесь в Хельсинки. Если только самолет «Финнэира» не сбился с курса.

— Самолеты «Финнэира» как почтовые голуби, — рассмеялась она. — Они редко сбиваются с курса. Сюрприз-то какой! Что же ты заранее не сообщил, что приезжаешь?

— Сам не знал, — солгал Бонд. — Неожиданные перемены в планах. — (Это хотя бы частично было правдой.) — Вот и пришлось ехать через Хельсинки. Я и решил заскочить. Эдакая причуда.

— Причуда?

— Каприз. Внезапное желание. Как же я мог проехать через Хельсинки, не повидавшись с Красавицей Полой?