Вячеслав Миронов - Вирусный террор

– Не хами.

– Я в двух шагах от пенсии, как и ты, так что давай, выкладывай.

– Так вот, мой юный друг, если бы ты удосужился запустить анализатор, дайджест новостей, то узнал бы многое. Например, как в странах и окрест них, где намечаются цветные, особенно исламские революции, высылают наши резидентуры под крышей диппредставительств.

– «Пряников» тоже изгоняют? (разведчики под видом торгпредств).

– Их тоже. В этих странах и в соседних тоже. Списки исчерпывающие. И точно в цель. И еще… Нелегалов и агентуру арестовывают или «чистят». Провал за провалом. Громадные потери.

– Под ноль?

– Наголо.

Это надо переварить. Я плеснул себе в стакан ром. Глоток в полстакана, сигарету в зубы, затяжка в полсигареты.

– Ты пьешь и куришь как русский.

– Это точно – хмыкнул я. – И что с «кондукторами»?

– Наши дела были изъяты и готовились под сокращение. И неинтересны были мы. Пенсионеры. Поэтому только мы и остались невидимками. Но опять же все условно. Достоверно неизвестно может кто-то из пропавших и знал кого из отдела или всех.

– С каждой секундой все веселее и веселее, – я сунул сигарету в рот.

– Интересен способ доставки информации адресату. Необычный.

– Ну-ка, ну-ка.

– Мальчишка двадцати лет, больной паранойей, угоняет у отца машину. С соблюдением всех правил доезжает летом до Украины. Там идет в посольство США и передает им большую флэшку.

– Да ну!

– Вот тебе и «ну»! Да!

– Слишком много риска.

– Но необычно.

– Очень необычно.

– И что с больным? – спросил я.

– Машина сбила в Киеве. Наглухо. Запаковали в цинк и родителям в Россию.

– Эксгумировали?

– Спрашиваешь. Всех экспертов на уши поставили. Наезд. Потом контрольный в голову. Дважды.

– Пули?

– 9 мм. Может, и ПМ. Пули на вылет. Не идентифицировать. То, что у покойного нет затылка, украинские патологоанатомы не заметили, тоже подозрительно. Родителям не хотели отдавать тело, предлагали похоронить или кремировать.

– Два раза для «контроля» что-то многовато.

– Согласен. Нечто вроде постскриптума.

– Пули кучно легли? Может, кто-то психовал. Вот и палил направо и налево? Хватило бы ДТП.

– Сам много не знаю. Вчера только ознакомился с бумагами. Никто глубоко и не копал. Пока еще. Нет сил, средств. Все боятся пошевелиться. В Офисе, как пошли провалы, сидят как мыши. Тихо. Лишь бы его не тронули. Поэтому излагаю только факты.

– Что известно про сотрудников, которые предположительно перебежчики?

– Вообще ничего. Пропали на следующий день после того как пацан вошел в посольство США в Киеве и вышел из него. Ушли на службу – и с концами. Семьи ничего не знают.

– И никто не знает, кто из них предатель?

– Абсолютно.

– Сговор исключен?

– Четверо? Не знаю. Вряд ли. Все в Центре на ушах. Погоны летят как осенью листья.

– А толку-то? Кто перебежчик, неизвестно. Нанесенный ущерб, исходя из доступа к информации, неизвестен.

– Урон максимальный. Задействовали законсервированную агентуру.

– «Консервы» в ход пошли?

– Еще как! Как авангард.

– Труба дело. Они же все завалят. Все и всех.

– А что делать?

– Ничего. Лучше никак, чем вот так. Сколько из них рабочих? Сколько не двойных агентов? Что они еще могут?

– Кто-то хорошо работает. Кто-то плохо. Но денег надо для них!!!

– Правильно. Они были законсервированы еще в годы социализма. Тогда и основа вербовки была «идейно-патриотическая», то есть бесплатная. Идеология кончилась. Теперь мир стал обществом потребителей. Услуги стоят дорого. И за протухшими консервами нужен пригляд? Так?

– Правильно. А контролеров осталось мало. Работы много.

– И уровень «засветки» возрастает. И возможность поимки тоже стократно увеличивается. Вероятность ликвидации тоже?

– Увеличивается! – командир с радостным видом хлопнул меня по плечу, как старый друг, вспомнивший забавную историю из прошлого.

– Я понимаю, что мы встретились не для того, чтобы ты мне рассказал, как провалы идут один за другим.

– Какой ты догадливый!

– И?

– Давным-давно, на закате советской власти, в Ленинграде, в Академии связи, обучался офицер из ГДР. Гауптман Ланге. Рихард Ланге, – проговорил шеф.

– Lange в переводе длинно. Предки, значит, у него знатные были. Большие. Длинные. Высокие.

– У этого Рихарда родословная, что у собаки с выставки. Мы с тобой в сравнении с ним – дворняги безродные. И сердце у него большое. Как фамилия. Любил он русскую девушку.

– Понятно. «Медовая ловушка»?