Ахмет Хатаев - Битва над бездной

– Трудно однозначно ответить на этот вопрос, по крайней мере такой информацией мы не обладаем, – пояснил Артем.

– А что скажет Эди? – вопросительно уставился на него генерал.

– Такой информации, товарищ генерал, в процессе общения с моисеенками я тоже не получал, – поддержал коллегу Эди. – Но это не дает оснований утверждать, что резидент не знает об окне от самого Иуды. Это еще придется выяснять. Как представляется, Иуда мог на всякий случай проинформировать Моисеенко об окне, чтобы исключить в отношении себя возможные санкции со стороны резидентуры за самовольство.

– Тогда нелогично его предупреждение Глущенкову об умолчании относительно окна, – высказал свое сомнение Артем.

– Нисколько, он мог так сделать, чтобы Глущенков не распространялся об их совместных валютных делах с использованием окна. Если учесть, что тот не знает о шпионаже Иуды, его намерении бегства за кордон, это вполне объяснимо, – отпарировал Эди.

– В этой ситуации много неясного, и все оттого, что Иуда не совсем откровенен с нами, – заключил Артем, глядя на генерала, словно ища у того поддержки.

– В части отсутствия информации об осведомленности Моисеенко относительно окна согласен, но что касается остального, полагаю необходимым просто спокойно обобщить и проанализировать имеющуюся информацию и спланировать дальнейшую работу, учитывая при этом, что Иуда не стал скрывать от нас своих планов по окну, – сказал Эди.

– Хорошо, я услышал ваши аргументы, но, как бы то ни было, нужно срочно и обстоятельно переговорить с Иудой по всем возникшим вопросам и спланировать меры по использованию окна в интересах госбезопасности.

– Товарищ генерал, только нужно без резких движений отвести от него Золтикова, чтобы… – начал Артем.

– Я об этом уже говорил с Тарасовым, – прервал его Маликов. – Вопрос будет решаться после уточнения у Иуды всей ситуации по Золтикову и Глущенкову, да и в целом по окну, в том числе с учетом новой версии Эди.

– В данном случае важно учесть, что Иуда не доверяет Глущенкову, – заметил Артем.

– Это действительно так. Иуда считает, что тот как-то связан с правоохранительными органами. О своем недоверии к Глущенкову он сообщал и Моисеенко. И вообще, на мой взгляд, моисеенки того терпели только потому, что он не осведомлен о шпионской деятельности Иуды, хотя и научен некоторым приемам конспирации, которыми валютчики пользуются испокон века, а также в надежде через него выйти на секретоносителей с оборонных заводов Ленинграда. Кроме того, возможно, они через него освещали объекты своей заинтересованности, ведь он как ленинградец знает тамошнюю обстановку и людей.

– Да, Глущенков действительно не знает о шпионаже Иуды. Это проявилось в его неосведомленности в истинном назначении кейса, который он припрятал в тайнике, – согласился Артем.

– Я знаю, белорусы отслеживают тайник и на сегодняшний день не зафиксировали какого-нибудь копошения вокруг него, – задумчиво промолвил Маликов, окинув взглядом своих собеседников.

– Да, попыток доступа к нему не зафиксировано, – подтвердил Артем, – я только пару часов тому назад разговаривал с Парамоновым.

– Выходит, кроме Глущенкова и Иуды, никто не знает о кейсе, – заметил Маликов, а потом вдогонку произнес: – Да, еще знает и Моисеенко. Но нам неведомо, известно ли ему место закладки тайника. Или ведомо? – спросил генерал у Эди.

– В записке Джона Иуде было особо сказано о предметах связи из кейса. Ему предлагалось вернуть их в Москву или уничтожить.

– Возвращать вещдоки соответственно не будем, слегендируем уничтожение, когда отработаем все возможности их использования в качестве приманки. Вопрос лишь в том, кто и как это сделает? – спросил Маликов у Эди.

– По поручению Иуды это могу сделать я, тем более санкцию на их уничтожение он имеет, но в таком случае нужно будет учитывать озабоченность, которую относительно средств связи проявлял Джон.

– Напомни-ка, о чем речь?

– Он в той записке отмечал, что их уничтожение не Иудой таит в себе опасность ознакомления с ними постороннего лица, – пояснил Эди.

– Вот и хорошо, будет потом о чем поговорить с Моисеенко, – рассмеялся генерал, – ведь ты же мечтаешь с ним провести мужской разговор.

– Как скажете, товарищ генерал, – произнес, легко улыбнувшись, Эди. – Это было бы крайне интересно.

– Посмотрим, какое решение будет принято наверху, – уже спокойнее сказал генерал. Затем, после задумчивой паузы, продолжил: – Да, мы несколько ушли от Иуды, который отчего-то не доложил о цековце. Конечно, с одной стороны, данный факт настораживает, но, с другой стороны, ничего страшного в этом не вижу. К тому же я допускаю, что в тот очень сложный для него период он просто не вспомнил о цековце, а если и вспомнил, то не успел сказать из-за твоего срочного отъезда или приберег на потом, а сейчас не хочет абы кому сообщать, ждет встречи со своим спасителем. Ведь он же понимает, что эта информация действительно сногсшибательная, – ухмыльнулся Маликов. – Подобные случаи были отмечены даже в моей практике.