Пьер Немур - Ваше здоровье, Господин генерал!

Тут как раз приехал Филипп, живущий на другом конце города. Он-то и принес нам первые новости.

— Честно говоря, — вмешался секретарь посольства, — ничего существенного. Движение войск в городе, сосредоточение танков вокруг президентского дворца, военные патрули в центре, но ничего более определенного.

— А по радио не было намеков на какие-нибудь события? — поинтересовался Фредерик Лемуан.

— Нет. Во всяком случае, на этой стадии, — ответил молодой человек. — Меня поразило, что я совершенно не в состоянии осмыслить происходящее. Я не считаю себя крупным специалистом по сбору информации, но у меня много друзей в Хартуме, я увлекаюсь историей Судана. Несмотря на это, в моем распоряжении не оказалось никаких точных данных.

— В восемь часов, — вступил господин Делобель, — посольство оказалось в осаде в прямом смысле слова. Все близлежащие улицы были блокированы, военные взяли под контроль все передвижения. Вообразите мое любопытство. Я дал распоряжение связаться с американским, британским, русским и немецким посольствами. Они также отметили передвижения войск, но ничего особенного вблизи зданий посольств. Мое любопытство сменилось смутным беспокойством, когда в 8 часов 30 минут небольшой «моррис» въехал сквозь заграждения в посольский парк. Приехала исключительно элегантная молодая женщина, попросившая меня об аудиенции. Я приказал ее впустить. Это была супруга одного из суданских военачальников — генерала Салах Эддин Мурада. Она выглядела потрясенной.

— Вы с ней знакомы? — перебил Сен-Арлес.

— Я встречался с ней два или три раза на приемах, — объяснил посол. — Она принадлежит к хартумскому «высшему свету». Это восхитительная особа, ее родители — представители крупной буржуазии. Она очень молода — с уверенностью можно сказать, что ей меньше двадцати пяти, — училась в Англии, очень европеизирована, очень…

«Да хватит же», — хотелось сказать Фредерику, но вместо этого он спросил совершенно нейтральным тоном:

— Зачем она приехала в посольство?

— Я уже подошел к сути, — сказал господин Делобель. — Она хотела у нас укрыться, просила дипломатического убежища. И у нее был такой вид, будто я должен был этого ожидать.

В столовой воцарилось молчание, отразившее удивление посланцев Парижа. Посол пригласил их к столу. Он подождал, пока метрдотель-суданец подаст закуски, а затем продолжил свой рассказ.

— Господа, я был поражен не меньше вас, — сказал он. — Но видя ее замешательство, я посчитал, что гораздо мудрее будет перенести объяснения на более позднее время. Ее проводили в комнату для гостей, а я попытался навести справки.

— Это оказалось довольно простым делом, — сказал Филипп Бера. — В десять часов радио прервало текущие передачи и прозвучало воззвание генерал-президента, сообщившего, что патриотическая бдительность суданского народа позволила сорвать империалистический заговор, во главе которого стоял генерал Салах Эддин Мурад, намеревавшийся узурпировать власть.

«Переворот провалился, — сообщило радио, — генерал расстрелян на месте. Проводится масштабная операция по задержанию сообщников».

— Я не мог прийти в себя от удивления, — подчеркнул посол. — В моем распоряжении не было ни одного факта, позволявшего предвидеть подобное развитие событий. Коллеги из других посольств, с которыми я вновь установил контакт, пребывали в такой же растерянности. Теперь мне предстояло сообщить о случившемся вдове генерала, разумеется с приличествующим случаю тактом. Я направился к ней, совершенно упустив из виду, что в ее комнате есть радиоприемник. Я нашел ее всю в слезах, на грани истерики. Она бормотала что-то о предательстве.

Я делал все возможное, чтобы ее успокоить, но меня все время мучил вопрос, что же привело ее в посольство и почему, как мне казалось, она проводит какую-то параллель между неудавшимся путчем своего мужа и нашей страной. Вскоре мне предстояло получить ответ из радиосообщений. Филипп слушал арабские передачи, я же настроился на волну, вещавшую на английском языке. К полудню дикторы уже сообщали об империалистическом заговоре с целью свержения революционного правительства, безоговорочно поддерживающего борьбу за освобождение Палестины. Они недвусмысленно намекали на причастность западной державы.

Сразу после обеда генерал-президент сам подошел к микрофону и прямо обвинил агентов французского правительства в подстрекательстве к государственному перевороту. Чуть позже радио сообщило о том, что все сообщники генерала Салах Эддин Мурада арестованы, за исключением главного вдохновителя заговора, некоего капитана Загари, за голову которого было обещано вознаграждение. Прозвучало обращение к населению с требованием оказать активную помощь по его обезвреживанию.