Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Он так проворно вскинул винтовку, что Леня прозевал. Хотя Лене всего надо было приподнять на коленях ствол и нажать на спусковой крючок, он должен был опережать финна. Но этот узкоплечий, наверное, пришел в солдаты из каких-нибудь охотников на кабанов. И сделал все очень быстро. Его винтовочный «ба-бах!» обошел трескотню пистолета-пулемета Жоха. Да, «Суоми» сделал свое дело, опустошив полмагазина — финн упал замертво на траншейное дно, но и винтовочный выстрел не пропал.

«А чего ж он не точно в глаз, если охотник?» — Леня схватился за плечо. Поторопился, что ли? Левая рука быстро отекала. «Ну, какой я теперь вояка, так вас всех семнадцать!» Жох выщелкнул полупустой и вставил полный магазин, дисковый. Кажется, этот патронов на семьдесят тянет? Годится. Передернул рукоятку заряжания, досылая патрон. «Пока не стал одноруким, придется поработать». Жох вскочил на ноги и побежал обратной дорогой.

Кажется, успел. И опять чуть не надорвался. Бегать с тяжестями, это вам знаете… Едва капитан вновь опустился возле пулемета, как снова дал веерную очередь. «Браунинг» пожирал тканевую ленту, освобождая ее от патронов, отхаркивался гильзами. Пулеметное соло Шепелев прервал, когда ухватил взглядом, как на снег метрах в пяти от входа плюхнулся похожий на бутылку предмет. Капитан откатился под защиту стены. В дот полетели выдранные взрывом клочья земли. «Подобрались за время моего отсутствия. Ну, теперь держись, закидают ойкнуть не успеешь». Но дожидаться наступления гранатного дождя, Шепелев не стал. Единственное, что он сделал напоследок — выдернул чеку последней из своих запасов гранаты, осколочной Ф-1.

Опа! Жох выскочил на всеобщее обозрение и помчался по краю первой от входов в доты (в дотный рай, можно сказать, потому что входов этих тянулось вдаль несчитано-немеряно). В него не стреляли. «К морде моей еще не привыкли, вот оно что. Не узнают, заразы, по походке. За финского кореша принимают, а это обидно». Вор пролетел мимо кухни, в которую не надумал заглядывать раньше, не надумал и сейчас, мимо двух братьев по форме, которые мчались ему навстречу и что-то прокричали. Но Жох не стал в них стрелять, не стал и переспрашивать, что они имели в виду. Не будем мелочиться. Ага, вот и еще одна сужающаяся кверху дыра в скалах. Жох свернул в нее, на ходу задевая кого-то, откидывая к стене и получая в спину порцию криков, но не пуль. «Ах, значит, похож я на вашего брата! Ну, сейчас я вас разочарую». Он с разбегу прыгнул ногой в какую-то дверь. Хорошо, она открывалась внутрь — иначе бы понт пропал даром. А так он красочно влетел в их очередную берлогу и сразу понял, что зашел по адресу. Столов несколько, карта на стене, телефонов не один и куча народу. И бросилось Жоху в глаза кепи того же покроя, что и на его макушке, но только не с суконными, а с меховыми отворотами, сейчас пристегнутыми, разумеется. Откровенный офицер.

Линия Маннергейма

Жох вышел в центр, открывая огонь и поворачиваясь вдоль своей оси. Как земля — против часовой. В ответ ударили одиночные и очереди. Пороховой дым заволок этот штаб или нечто, его напоминающее. Жоху стало легко и весело. Оказывается, когда не знаешь, где и когда помрешь — страшно и нервно. А когда наступает полная понятка, тебя отпускает и тебе хорошо. И глушится боль — видимо, понимая, что нечего больше зазря работать, отключается механика, заведующая болью. Иначе чего же он, получая свинец во все места, ничего, считай, не чувствует.

Пистолет-пулемет «Суоми» выдохся, Жох отбросил его. Сквозь пороховую завесу, он заметил, что ненавистное кепи на месте и движется. Жив, фраер! Ну, нет! Вытащить выкидуху у Лени времени никогда не отнимало, умеет и на бегу. Еще один кусок свинца толкнул в спину, другой впился в икру. А офицер в ненавистной шапке не выдержал и бросился наутек.

Нельзя дать ему уйти. Не уйдешь. И Жох прыгнул, в прыжке достал и всадил лезвие выкидухи в правое легкое. И тогда-то вор почувствовал всю тяжесть свинца, которым его нафаршировали.

Но Жох еще успел совершить последний в своей жизни поступок — доползти по полу, придавливаемый к нему новыми очередями и пистолетными выплесками, до офицерика и сбить с его чердака фраерскую шляпу.

— Вот он, господин майор. Недолго он удерживал пулеметную позицию. Посмотрите, он в унтер-офицерской куртке. Да это куртка Лехтонена! Узнаю. Еловые веточки в петлицах отогнуты по краям.