Андрей Ольшанский - Записки агента Разведупра

Счет обычно представлялся в двойном или тройном размере, — таков был уже порядок, но только между своими.

Один счетовод торгпредства вздумал было примазать к счету лишнюю тысячу марок, но, уличенный в преступлении, подвергся отозванию в центр и угодил на Соловки. Взятки брали все. В торгпредстве партийцы-спецы, в полпредстве — консульские агенты и эконом Клячко. А сколько десятков тысяч финских марок гербового сбора, взимаемого с «прошений» возвращенцев, осталось в карманах товарищей секретарей — одним лишь им известно.

Осенью, когда Бобрищев вернулся с октябрьских торжеств, его ожидала неприятность. Полпред Черных вызвал его в кабинет и передал пожелание финского правительства об его отозвании из Финляндии.

Бобрищев вызвал по прямому проводу Тухачевского, потом послал шифровку Павлоновскому, ночью снова прямой провод, но тщетно. Центр просил сдать дела и выехать в распоряжение управления военагентами РСФСР.

Теперь стало ясно — финское правительство знало истинное назначение военного агента РСФСР, и его нежелательность в стране объяснялась раскрытием тайн пятого этажа.

Я узнал это поздно ночью от прибывшего ко мне Бергмана. Мы стояли перед важной задачей: бесспорно в финской агентуре были сведения о деятельности Бобрищева, но источника не знали.

— Если и меня тронет этот приказ, я, прежде чем уехать, расстреляю провокатора, — сказал Бергман в заключение, и от этого заявления мне стало не по себе.

— Всю агентуру Бобрищева надо уволить. Очень уж он доверял им. Нельзя ли узнать в Министерстве иностранных дел, откуда там сведения? — спросил он после минутного молчания и, взглянув на меня добавил: — Пятьдесят тысяч марок даю на это дело. Попробуйте подкупить кого-нибудь.

— Товарищ Бергман, тут не в деньгах дело, на очереди наши общие интересы. Я даю вам слово, что в ближайшие дни раскрою все и изобличу предателя. По-моему, это то же лицо, которое предало уже товарищей Розенталя и Сайрио.

— Его надо искать в мелкой агентуре.

— Нет, товарищ Бергман, эта рыба плавает в глубокой воде. Дайте мне срок несколько дней, и я приведу вам данные, от которых влетит и Бобрищеву и Розенталю, — сказал я.

— Кого вы подозреваете?! — почти вскрикнул Бергман.

— Товарищ Бергман, как вы думаете, может ли идейный коммунист, подпольный работник якшаться с агентами полиции, принимать их у себя на квартире и, скажу больше, считать себя женихом дочери «мясника»? — спросил я Бергмана.

— Если это в ваших интересах, то почему нет?! — воскликнул он, не понимая, очевидно, моего вопроса.

— А если наши интересы уже проданы? — спросил я.

— Почему вы молчали? Кто эта сволочь?! — грубо, потеряв самообладание, крикнул Бергман, вставая.

— Это ваш уполномоченный — товарищ Киппасто, — бросил я вызывающе.

— Киппасто! Так он же в Ленинграде. Ага, собака! Ну, черт подери, устроим же ему теперь «мальчишник», — уже радостно сказал Бергман и, схватив со стола шляпу, бросился к двери, где висело его пальто.

— Я поеду. Сейчас сообщу все по проводу и предпишу арестовать шпиона до прибытия специального курьера с моим докладом. Все же, товарищ, дайте мне весь материал по этому делу, — сказал Бергман, одеваясь.

— Я представлю вам скрепленный показаниями надежных товарищей доклад и прошу вашего распоряжения ликвидировать провокатора Киппасто в ближайшие дни. У меня имеются данные, что он сейчас находится в Ленинграде и в Москве по делу белофиннов — шпионов «23 группы». Причастные к этой организации лица находятся вне России и, предупрежденные Киппасто, понятно, в Россию больше не вернутся. Отозвание Ардальона Александровича помешало мне раскрыть крупную организацию наших провокаторов-курьеров. Придется ограничиться пока одним Киппасто, — пояснил я Бергману частичный материал о Киппасто и Ко. Мне предстал, наконец, случай избавиться от шантажиста-провокатора, и поэтому я решил «уличить» его в предательстве Бобрищева, зная наперед, что Бергман распорядится расстрелять его по секретному пункту «положения о секретработниках за границей».

Киппасто насчитывал, по моим сведениям, 9 «шпионских» процессов, и по ним было расстреляно не менее сорока человек, но ни один из преданных ВЧК агентов Антанты или Союза освобождения России не был причастен к этим организациям, а все подвергались расстрелу по рапортам Киппасто и его банды финнов-контрабандистов. Но Бобрищеву эти процессы давали «имя» и деньги.

Знал я и то, как Киппасто — по распоряжению Бобрищева — доставил в Ленинград на квартиру бывшего однополчанина пакет антибольшевистских, напечатанных в бюро атташе, листовок, и капитан Иваницкий был арестован и расстрелян, как явный организатор восстания.