Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов

Встретил спокойный взгляд генерала. Значит, и ему пришла карта. Пожал плечами и поднял ставку еще на пятьдесят марок. Генерал ответил тем же.

“Заманивает, — понял Петро. — Посмотрим, что ты скажешь на это?” Вынул из кармана бумажник, отсчитал двести марок и бросил на стол. Сегодня это была самая крупная ставка.

Генерал посмотрел на Петра, подумал немного и поставил еще двести.

— Мне ничего не остается, как поднять игру еще на пятьсот, — улыбнулся Петро.

— На сколько?! — спросил майор с ужасом.

— На пятьсот, — повторил Петро, с удовольствием наблюдая, как партнер вытирает вспотевшее лицо.

Таких ставок никто еще здесь не видел. Вокруг стола собралась толпа любопытных. Генерал вздохнул — он должен был ответить на такой вызов, этого требовал его престиж. Закрыв банк, бросил на стол карты.

— Королевское каре! — произнес торжественно.

Петро выложил на стол три туза с джокером и спокойно ответил:

— Я не всегда блефую, господин генерал.

Генерал поднялся.

— Сегодня я выхожу из игры, — сказал он с до­стоинством. — Фатум!

— Но, господин генерал, хочу надеяться, вы не откажетесь принять участие в небольшой вечеринке.

Петро подозвал официанта и распорядился об ужине для всех присутствующих.

Генерал взглянул на него с уважением.

— Вы человек с размахом! К сожалению, такие встречаются теперь все реже…

Петро был героем вечера. Он стоял около буфета в окружении офицеров. Разговор шел о положении на Восточном фронте. Офицеры были настроены оптимистично. Один из них, юноша с едва пробившимися над губой усиками, запальчиво говорил:

— Трагедия Паулюса — явное недоразумение. Виновата русская зима, которая помешала танкам Манштейна прорваться к Волге. Русских надо бить летом. Надеюсь, солдаты нашей дивизии пройдут маршем по улицам Москвы.

— Но мы ведь очень далеки от Москвы, — остудил его пыл Петро,

— Скоро мы будем значительно ближе к ней.

— Русские просторы так велики, а фронт так растянут, — уныло произнес Петро, — что можно быть и в России и очень далеко от Москвы.

— Наш бронированный кулак нацелен в самое сердце большевиков, — с пьяной откровенностью ска­зал пожилой полковник. — Сколько от Белгорода до Москвы? — обратился он к товарищам. — Я боюсь слишком оптимистических прогнозов — сейчас ситуация несколько иная, чем в сорок первом году, — но считаю, что за две-три недели мы, конечно, дойдем до Москвы!

“Мало вас били под Москвой, заносчивых ослов!” — подумал Петро и пошел искать Харнака. Тот поил какого-то пожилого оберштурмфюрера, доказывая ему преимущество крепких спиртных напитков над винами. Когда Вилли начинал эту беседу, остановить его не было никаких сил. Петро уже собрался домой, как вдруг увидел на пороге зала двух офицеров в черной эсэсовской форме: Петра качнуло — в одном из них он узнал Амрена…

Петро резко обернулся к Харнаку, наклонился над столиком, словно заинтересовался разговором.

Гауптштурмфюрер обрадовался, что его аудитория увеличилась, подсунул Петру стул.

— Послушайте и вы, Карл, — я говорю, спирт хорошо пить…

Петро всем своим существом чувствовал приближение Амрена. Только бы он не сел за соседний столик…

Эсэсовцы остановились в нескольких шагах, осматривая зал. Петро слышал каждое их слово.

— Я впервые в этом городе, — говорил оберштурмбаннфюрер, — и он произвел на меня неплохое впечатление. Центр напоминает наши старинные города.

— Когда вы приехали? — спросил его спутник.

— Сегодня. И уже имел счастье встретить вас.

— Тут служит и Эрхард Шульц. Помните его?

— Еще бы. Замечательный парень!..

Позади Петра раздался скрип стульев. Так и есть, они сели за соседний столик!.. Сердце билось, кровь стучала в висках. Стоит Амрену бросить один только взгляд.

Осторожно сунув руку в задний карман брюк, Петро незаметно вытащил маленький браунинг. Опираясь на левую руку и изображая пьяного, положил пистолет на колено, прикрыв его ладонью правой руки. Шесть патронов для них, последний — для себя…

А что, если пробежать зал и выпрыгнуть в окно? Первую пулю Амрену, вторую — в того эсэсовца. Харнак и оберштурмфюрер пьяны, не успеют ничего понять. До окна — пять метров. А если оно закрыто? И потом — придется прыгать со второго этажа… Даже если не сломает ногу, успеет ли добежать до машины?..

А они разговаривают.

— Где вы остановились? — спросил эсэсовец.

— Пока не акклиматизируюсь, решил пожить в офицерской гостинице, — ответил оберштурмбаннфюрер. — Номер удобный и, главное, в центре.