Сергей Бортников - Право на убийство

Еще через мгновение моторка уже несла всех нас к острову. До него было совсем недалеко — чуть больше километра, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы серьезно расширить базу наших скудных познаний по краеведению, ибо дядя Коля, а именно так просил обращаться к нему хозяин катера (хотя какой он к черту дядя, если старше меня всего на лет десять!), оказался на редкость разговорчивым.

— Там, где сейчас остров, раньше располагалась деревня Борки. Она стояла на пригорке, вокруг — хутора, усадьбы, церквушки… Я совсем пацаном был, когда чья-то башка задумала затопить все это. Хлынула водица, поглощая дома, деревья, кладбища… Тысячу лет строили, жили испокон веков, сколько по тем тропкам было перехожено… Вода вроде медленно поднималась, а в три дня всю низину залила, остались только сами Борки да старая колония, окруженная колючей проволокой. Так и до сих пор стоит посреди водохранилища… А вам зачем туда? — поинтересовался наконец дядя Коля.

— Мои родители родом с этих мест, — на ходу импровизирует Вихренко. — Прадеды, прабабки в Борках похоронены.

— Кто? — ошарашил его вопросом дядя Коля, но Олег не растерялся и выдал фамилию Терентьевича:

— Бабиковы.

— Наша фамилия. Весьегонская! Ну, высаживайтесь…

Мы спрыгнули с лодки. Мисютин перекусил колючую проволоку, и три крепких мужчины смело ступили на территорию колонии.

Сзади кудахтал дядя Коля:

— Яму посередине видите? Отец рассказывал, что в войну здесь связисты окопались. Что-то прослушивали на своей аппаратуре. Фронт, он ведь рядышком проходил — вон где, — наш гид указал рукой на запад, но мы пока еще плохо ориентировались на местности, и ничего для себя не уяснили.

— Кладбище не сохранилось, не надейтесь. Смыло его водою. И сейчас еще кости иногда волной на берег выносит. Только колония и осталась…

Мы облазили все, но никаких следов недавнего пребывания здесь людей обнаружить не удалось.

— Проспорил, — самокритично подытожил результаты поездки Сергей Мисютин. — Идиот, должен был сообразить, что никто не рискнет устроить здесь лагерь. Посуди сам (он припомнил любимую свою фразу) — смываться некуда, если беда грянет!

— Вы это о чем? — поинтересовался дядя Коля, но никто не удосужился ответом его вопрос.

Сразу после острова моторка взяла курс вниз по течению в сторону чернеющих на горизонте вековых сосен. Там был лес, и в нем цековский охотничий домик — и немаленький «домик», вполне можно устроить пансионат на десяток человек и пару-тройку инструкторов; только там под чьим-то чутким руководством могут учиться искусству убивать разные отморозки, только там я могу найти убийцу…

А пока надо было хоть как-то объяснить дядя Коле причины нашего неожиданного интереса к его родному краю. Вихренко уже «посетил могилы предков», теперь моя очередь!

— Брата хочу проведать. Он цековскую дачку выкупил и теперь занят ремонтом, — выложил я первое, что пришло в голову.

Но словоохотливый лодочник поддержал и это направление беседы:

— Выкупил, значит, — это хорошо, а то у нас поговаривают, что там какой-то секретный центр обосновался…

— Так чего ж ты сразу не сказал? — вскипел Мисютин, которому не терпелось кому-то скрутить шею.

— Но ведь вы не спрашивали, — удивился дядя Коля.

Барон прикусил язык.

Моторка лихо летела вперед, высоко задрав вверх острый нос. Справа, в полусотне метров от нас, в том же направлении плелся древний и грязный пароходик.

— Рейсовый. Только на нем можно добраться в то место, да еще вертолетом, — пояснил наш судовладелец. — Твой братец там круто развернулся. Охрану у пирса поставил. Чужаков заворачивают обратно — частное владение! А в остальном все по-старому осталось. Те же шлагбаумы, те же знаки «Въезд запрещен» на лесных дорогах. Ну и добротный забор вокруг всей территории, как полагается. Гектаров там и гектаров, — вздохнул он в довершение.

Я направил бинокль в сторону парохода. Прямо передо мной возникло сосредоточенное лицо капитана судна, затем в поле зрения попала симпатичная девчушка в русском платочке, что даже в этих краях уже стало редкостью, затем молодой человек в кожанке, усердно вглядывающийся за борт.

Он на мгновение повернул ко мне лицо и опять подставил затылок. Но я успел зафиксировать в мозгу нос картошкой, лоб со спичечный коробок…

Это лицо мне не забыть никогда… Неужели?

Прошло несколько минут, прежде чем в объективе снова отразились колючие безжалостные глаза.