Йоханнес Зиммель - В лабиринте секретных служб

— Мы, немцы, дорогая Кетти, можем совершить «экономическое чудо», но не сумеем приготовить салат, — сказал Томас Ливен хорошенькой черноволосой девушке.

— Конечно, конечно, милостивый государь, — ответила Кетти. Она сказала это задержав дыхание, так как была страшно влюблена в своего хозяина. Кетти, не отводя глаз, смотрела на Томаса Ливена, стоявшего перед ней на кухне. Поверх своего смокинга, темно-синего с узкими лацканами, он повязал фартук. В руках Ливен держал салфетку, в которой находились нежные листья двух головок салата.

«Что за мужчина», — думала Кетти, ее глаза блестели. Девушке нравилось, что владелец огромной фешенебельной виллы так уверенно чувствовал себя в ее владениях на кухне.

— Правильно приготовить салат, — продолжал Томас Ливен, — это уже почти утраченное искусство. В Средней Германии его делают сладким, в Южной Германии — кислым, а в Северной Германии хозяйки употребляют салатное масло. О святой Лукулл! Дверные замки надо смазывать этим маслом, а не салат.

— Да, милостивый государь, — подтвердила Кетти, все еще не дыша.

Вдали послышался колокольный звон. Было 19 часов 11 апреля 1957 года. Казалось, что этот день должен быть таким же, как и другие. Но не для Томаса Ливена!

Именно сегодня Томас Ливен надеялся покончить со своим прошлым. Ему исполнилось 48 лет. Он снимал виллу в лучшей части Цицилиеналлеи в Дюссельдорфе, владел солидным счетом в «Рейн-Майн Банке» и роскошным спортивным автомобилем, стоившим 32 тысячи марок.

Томас Ливен был хорошо сохранившийся мужчина, худощавый, высокий и загоревший, с умными, несколько меланхоличными глазами, красиво очерченными губами и узким лицом. Черные волосы были коротко подстрижены. Он был холост. Соседи считали его спокойным, приятным человеком, солидным западногерманским коммерсантом.

— Моя дорогая Кетти, — сказал Томас Ливен, — вы красивы, молоды и, несомненно, должны многое знать. Хотите у меня чему-либо научиться?

— С радостью, — прошептала девушка.

— Хорошо, я познакомлю вас с рецептом приготовления вкусного салата. Что мы делали до этого?

Кетти присела в реверансе.

— Два часа назад мы прополоскали в воде две небольшие головки салата, мой господин, и отобрали наиболее нежные листья.

— Что мы сделали с ними далее? — продолжал экзаменовать Томас Ливен.

— Мы завернули их в салфетку, чтобы удалить последние капли воды.

— Очень важно, чтобы листья были сухими, — заметил учитель. — Теперь мы сосредоточимся на приготовлении соуса к салату, — добавил он. — Дайте мне, пожалуйста, салатницу и салатный прибор.

Передавая их, Кетти случайно коснулась длинной узкой руки своего хозяина, и ее охватила сладкая дрожь. «Что за мужчина!» — опять подумала она.

Так думало бесчисленное множество людей, которым в прошедшие годы пришлось познакомиться с Томасом Ливеном. В зависимости от положения этих людей можно было определить, кого и что Томас Ливен любил и кого и что ненавидел.

Томас Ливен ненавидел униформу, политиков, вооруженное насилие, ложь, плохие манеры и грубость.

Томас Ливен любил красивых женщин, элегантную одежду, дорогую мебель, скоростные автомобили, хорошие книги, отличную кухню, ценил ум.

Одно время Томас Ливен, образец порядочного гражданина, избегая интриги, жил спокойно, в полной безопасности. И именно такого человека злой рок вырвал из этой удобной для него жизни.

Томас Ливен был вынужден помимо своей воли сотрудничать с такими организациями, как германский абвер и гестапо, британская «Секрет Сервис», французское «Второе бюро», американское ФБР и советская служба госбезопасности.

За пять лет войны и двенадцать послевоенных лет Томас Ливен сменил шестнадцать фальшивых паспортов, девять гражданств и подданств.

Во время войны Томас Ливен вносил большую путаницу в планы германской и союзнических разведывательных служб. После войны он почувствовал, что здравый смысл, которым он руководствовался и в который верил, восторжествовал. Заблуждение!

Рыцари плаща и кинжала не оставили его в покое. И тогда Томас Ливен начал сводить с ними счеты. Он обирал спекулянтов в период оккупации, гиен денежной реформы и нуворишей, разбогатевших в период «экономического чуда». Для Томаса Ливена не существовало «железного занавеса». Он действовал и на Западе, и на Востоке. Депутаты земельных ландтагов и бундестага в Бонне дрожали и дрожат до сих пор, так как Томас Ливен жив и очень много знает о подставных банках, строительных и других аферах германского бундесвера.