Георгий Комиссаров - Посланник МИД

Кислоту я раздобыл тут же в городе у знакомых химиков на радиозаводе. Они там используют её для производства печатных плат. Тоже один из секретов рейха, которые тут не особо стерегут…рассчитывая на молниеносную войну.

Но это было не всё…

Я знал, просто знал…, что эта гнида … не до конца мне поверил и не стал уничтожать списки наших агентов. Как наших нелегалов на территории Германии, так и немцев, завербованных нашими. И что завтра днём к нам сюда в посольство ворвутся гестаповцы и выгребут всё, что останется. В том числе и эти списки вместе с сейфом из кабинета первого секретаря посольства СССР, наплевав на иммунитет и дип-неприкосновенность. А руководителя советского торгпредства будут тут же пытать и выведают всех тех, кого в посольских списках нет. Тот смалодушничает и не примет цианид, как это сделал его заместитель.

Но этому уже не бывать…

К сейфу я намерен пробраться, когда вернётся Деканозов с ошеломляющей грозной новостью и тут будет суматоха…

Вскрою его и уничтожу содержимое.

А главу торгпредства сейчас активно поили немецкие антифашисты в гаштете в пригороде столицы третьего рейха и его завтра в разгар вакханалии тут не будет… и привезут его аж второго июля прямо к поезду на котором все советские граждане будут вывозиться из Германии в Турцию, где их благополучно обменяют по формуле «всех на всех» на немногочисленных немцев, которые были на территории СССР на момент начала войны.

Откуда я это всё знал? Что сегодня … «22-го июня …ровно в четыре часа, Киев бомбили, и нам объявили, что началася Война!», и всё другое… дальше по списку…?

Да вот просто знал и всё…

Начали приходить мне эти знания давно… Нет, не всё сразу… Но вот стало мне казаться, что вот так будет и всё…

Я себя помню лет с трёх…

Жили мы в столице.

Неее, тогда это была не Москва, а Санкт-Петербург, позже Петроград.

Жили мы в самом центре, на Фонтанке. В доходном доме, на третьем этаже, в пятикомнатной квартире. Почему то такие называли тогда генеральскими. Пять больших комнат для хозяев.

Там также была половина для прислуги, где были расположены их комнатки-чуланчики, огромная кухня, прихожая чёрного хода, различные кладовые и даже ледник.

Я тогда, честно говоря, боялся той половины…после одного прискорбного случая.

Как я однажды срезал с папиного мундира золотую пуговицу, и папа за это пригрозил меня на ночь запереть там в чулане, если такое повторится. Я сильно испугался такого наказания…хотя своей вины тогда не совсем понял. Там на мундире ещё много таких было… И в самом низу во втором ряду её вряд ли кто заметил бы… И не замечал никто… долго. Хотя тот мундир папа одевал часто. А потом эта мерзкая англичанка заметила её у меня среди моих «сокровищ» и наябедничала.

Да… у меня были англичанка-нянька и француз-гувернёр. Они меня обучали, кроме манер и своим языкам, а на русском и немецком мы свободно говорили в семье между собою.

Кто из моих родителей был немцем, я не помнил, вернее не знал.

Но, что папА, что мамА…(вот так с ударением на последнем слоге)…свободно на немецком изъяснялись, переходя на него в присутствии прислуги.

Теперь я понимал зачем. Хотя, как сейчас помнил, что всё таки слуги уже кое что понимали из их речи. Многолетняя жизнь с носителями любого языка не проходит зря. Я это знал теперь точно.

Чем занимался папА, я не помню. МамА…когда была дома…то принимала гостей. Своих подруг в основном. Меня приводили к ним и я должен был проявить воспитание, вежливо поздороваться и иногда прочитать какой ни будь стишок. Которые мы специально разучивали. Без разницы на каком языке. Для этого меня водружали на стул и я декламировал «с выражением», как того от меня требовали учителя. Они стали приходить к нам в последний наш счастливый год…готовили меня к поступлению в гимназию.

На мой вопрос «Что такое эта гимназия?», шёл замысловатый ответ, который в конце сводился к ещё более непонятному уточнению: «Там тебя подготовят к поступлению в университет и будешь потом как папа».

Тётя Глаша-кормилица, моя самая любимая няня объясняла проще: «Милый ты мой Серёженька, та научат там тебя считать и писать».

Но когда меня этому стали учить до гимназии домашние учителя, я тогда совсем запутался. А когда узнал случайно, что мамА в никаких гимназиях не училась, а училась дома, а потом сдала экстерном экзамен и всё…, то совсем растерялся. А как же университет?