Олег Шмелев - Ошибка резидента. Роман

Куртис даже покраснел. Бросив распотрошенный пиджак на стол вверх подкладкой и положив на него пакетики, он сел и придал лицу оскорбленное выражение. Павел появился в комнате распаренный, с полотенцем на мокрых волосах. Он с порога увидел свой пиджак на столе, перевел взгляд на разрумянившегося Куртиса и молвил:

- Ну-у, маэстро, никогда бы на вас не подумал… Устраивать шмон своему лучшему другу…

Куртис вскочил, сжав кулаки.

- Шмон? Я тебе покажу шмон, несчастный вор!

Он кричал, как на базаре, топал ногами, поносил Павла в самых отборных выражениях. Павел не огрызался. Побесновавшись всласть, старик схватился за сердце и сел на кровать. Павел сбегал на кухню, принес воды в стакане, дал ему попить, приговаривая:

- Ну, стоит ли так портить кровь из-за несчастных бумажек? Что деньги? Та же вода.

- Ты поступил подло по отношению к Терентьеву! - закричал старик.

- На что они ему? И куда бы он успел их спрятать? - возразил Павел.

- Ты поступил подло, - настаивал старик. - Мне этот случай открыл на тебя глаза. Я шел к тебе сегодня не за тем, чтобы ругаться и скандалить, но ты меня вынудил. Я хотел по-дружески просить тебя об одном одолжении, но теперь имею право и требовать. Я собирался дать тебе деньги - не столько, конечно, сколько ты прикарманил. Скажем, половину. Но ты уже получил из них двести рублей, не так ли?

- Считайте, что получил, - согласился Павел. - Давайте остальные триста.

- Сначала поинтересуйся, за что ты их будешь получать.

- Интересуюсь.

- Вот и слушай.

Павел присел на кровать рядом с ним.

- Помнишь, я как-то, между прочим, спрашивал тебя насчет города Новотрубинска?

- Разве? Что-то не помню.

- Ну, значит, собирался спросить. Ты бывал там?

- Лучше спросите, где я не бывал.

- Тебе придется съездить в Новотрубинск.

- А как же работа?

- Возьмешь расчет.

Павел не мог сдержать радости. Он хлопнул старика по плечу так, что тот поежился.

- Вы не совсем пропащий человек, Куртис. Весна и на вас отражается благоприятно. Но что я там буду делать?

Куртис как будто не слышал вопроса.

- Скажи, - спросил он, - в тех местах в апреле снега уже нет?

- Смотря где. А вам что, прошлогодний снег нужен?

Куртис достал из пиджака карту - это была страница, выдранная из карманного географического атласа, - ткнул пальцем в бурое пятно. Карта была маленькая, очень мелкомасштабная. Ноготь Куртиса занял площадь в несколько тысяч квадратных километров.

- Здесь.

- Аллах его ведает, - сказал Павел. - Наверно, уже растаял. А может, нет.

- Все равно. - Куртис сложил карту пополам. - К концу апреля ты отправишься. До Новотрубинска самолетом, а там как возможно. Авиация есть - полетишь, нет - поездом. Запомни: станция… - он назвал станцию.

- А вы скажете, зачем я туда поеду?

- Дело самое пустяковое. Привезешь коробочку земли и бутылку воды из речки. И все.

- Так, так, так… - Павел соображал недолго. - Думаете, нашли простака… Учтите, Куртис, я же вор образованный, хотя и не аристократ. Научно-популярную литературу почитываю в промежутках между посадками. Знаете, такие маленькие книжечки в ярких обложках. Я же десять классов окончил, Куртис. А вы сколько?… Это называется - проба на радиоактивность.

- Ты ничем не рискуешь.

- Статья шестьдесят четыре УК РСФСР. Измена Родине.

Куртис заерзал.

- Это же легче легкого. Ну как ты можешь попасться? Неужели у кого-нибудь вызовет подозрение турист, если он несет с собой бутылку воды? И земли тебе нужно не целый вагон. Всего две-три горсти.

- Я же беглый, меня ищут. Попадусь в дороге - что я скажу? Что вез землицы на могилу отца? А водой хотел полить цветы, которые на ней не растут, потому что я не знаю, где могила?

Павел сам подкинул козыри в руки Куртиса.

- Ну, если ты попадешься милиции, тебе все равно, по какой статье становиться к стенке. Убийства часовых не прощают.

Удивленно взглянув на него, Павел протянул неуверенно:

- Он должен был остаться живым… А как вы разнюхали?…

- Должен! Откуда ты знаешь?

Переговоры, выражаясь языком дипломатов, чуть было не зашли в тупик. Но Куртис проявил терпение и настойчивость. Он не сулил золотых гор, но предлагал довольно много денег. Успокаивал, внушал, что при соблюдении элементарной осторожности почти никакой опасности нет. Павел молчал, слушал как-то рассеянно, потом встал, снял с головы уже наполовину высохшее полотенце, скомкал его, в сердцах шлепнул на стул и сказал:

- Эх, гореть так гореть!

Когда Куртис уходил, к Павлу вернулось его обычное бесшабашное настроение. Он остановил старика в дверях.