Олег Шмелев - Ошибка резидента. Роман

Павел вздохнул. Была у него такая неконтролируемая привычка или, лучше сказать, условный рефлекс: приступая к трудному вопросу, он набирал полную грудь воздуха, словно готовился к глубокому погружению. Сейчас был именно такой ответственный момент.

- Скажите, Николай Николаевич, работа, которой вы сейчас занимаетесь, еще далека от завершения или ее можно считать в основном готовой?

- Вы знакомы с физикой, с математикой?

- Только в пределах школы.

- Тогда вы ничего не поймете.

- Но в общих чертах - на каком вы этапе?

- На всех сразу. - Николай Николаевич, когда дело касалось его работы, даже с коллегами не любил рассуждать «в общих чертах». Он не считал нужным смягчать тон, если сознавал бесполезность разговора.

Однако Павел был к этому готов. Он объяснил:

- Нам известно, что вы нашли важные решения. Но их еще недостаточно, чтобы решить проблему в целом. Вам еще много остается?

- Вопрос наивный. Даже и не дилетантский. Не вдавайтесь в существо моих занятий. Лучше скажите, что от меня требуется. Начните с другого конца.

Павлу не оставалось ничего иного, как признать свою оплошность. Сам же хотел говорить покороче…

- Вы правы. Извините, дальше постараюсь без предисловий, но одно сказать должен: вашей работой интересуется одна из иностранных разведок. Настолько, что к вашей квартире подобрали ключи.

- Поэтому я и могу быть абсолютно за нее спокоен? - в свою очередь, пошутил Николай Николаевич.

- Во всяком случае, замки останутся в целости, это большое благо.

- Так что же дальше?

- Мы должны снабдить их материалами, которые они хотят получить.

- То есть?

- Несколько формул, написанных вашей рукой. Вы ведь и дома работаете?

- И дома, и на улице. Везде. Но я не оставляю записей вне института. - Насчет записей он был не совсем точен, он не придавал этому особого значения.

- Можно и оставить, - сказал Павел.

Николай Николаевич нахмурился и, подумав немного, спросил:

- Ложные?

- Да. Но нельзя, чтобы это выглядело грубо. Необходимо сделать в формулах ошибку, которую трудно обнаружить. Она должна выглядеть естественно. Во всяком случае, допустимо. Знаете, как иногда встречаются в газете ошибки в шахматных нотациях? Смотришь партию - на тридцать восьмом ходу она кончается, черные сдались ввиду неизбежного мата. Начинаешь разбирать на доске, делаешь ходы аккуратно, как написано в нотации, а никакого матового положения нет. Оказывается, на тридцать пятом ходу конь белых с эф четыре должен делать ход жэ шесть, а не е шесть, как указано в газете. Опечатка. Но в принципе-то конь может и так и этак ходить. Понимаете?

- Мастер быстро найдет ошибку, - скептически заметил Николай Николаевич.

- Наверное, я взял неудачный пример. В ваших разработках можно ошибиться тоньше.

- Это не так-то легко, если задано правильное направление.

- Но все-таки возможно?

Николай Николаевич, вероятно, уже прикидывал, как это сделать. Он смотрел мимо Павла и, кажется, не слышал его последних слов.

Подождав, Павел повторил:

- Вы считаете, это возможно?

Николай Николаевич сердито взглянул на него.

- А вы умеете ездить на велосипеде?

- Вообще да.

- А если бы вам предложили изобразить неумеющего, что бы вы стали делать?

- Не знаю. Скорей всего упал бы.

- Вот то-то. И это было бы ненатурально. Только клоуны умеют падать натурально. Это такое же настоящее искусство, как умение плясать на проволоке.

- Вы хотите сказать…

- Я говорю, притвориться заблуждающимся, когда знаешь истину, совсем непросто. Сделать то, что вы предлагаете, можно. Но это потребует времени.

- Но суток довольно?

- Не знаю. Надо постараться.

- Надо, Николай Николаевич.

- Если у вас ко мне все, давайте условимся, как вы меня завтра увезете, и я бы занялся делом.

- Но это еще не все, Николай Николаевич. У вас в квартире есть какой-нибудь тайничок? Ваш личный?

- В секретере есть несгораемый ящик. Но это не тайничок.

- Разрешите взглянуть?

Они пошли в кабинет. Николай Николаевич открыл ящик. Там лежали две ученические тетрадки. Он покашлял в кулак, вспомнив собственные слова относительно рабочих записей. Но Павел сделал вид, что не догадывается, чем вызвано это застенчивое покашливание. На перстень он вроде не обратил внимания.

- Вы всегда пользуетесь такими тетрадками? - спросил Павел.

- Давняя привычка.

- Эти тетради, наверное, лучше отсюда забрать.

- Да, пожалуй.

- Но то, что мы завтра сюда положим, должно быть с гарниром. Иначе ненатурально получится. - Павел покосился на Николая Николаевича. - Извините, пользуюсь вашей терминологией.