Олег Шмелев - Ошибка резидента. Роман

Сначала необходимо дать место политической хронике, хотя бы несколько строк.

В то время народ одной из последних колоний некогда обширной Португальской колониальной империи вел упорную вооруженную борьбу за свою свободу, за образование независимого государства.

У наследников фашистского салазаровского режима дела обстояли плохо. Насильно зарекрутированные солдаты дезертировали из армии при первой подходящей возможности. Приходилось вербовать наемников.

Наемники были разные - в зависимости от задач, которые перед ними ставились. Плата тоже колебалась, и амплитуда достигала значительных размеров. Являлись рядовые обученные, которым красная цена была в пересчете на доллары двести в месяц. Но были и профессионалы, подобные Карлу Гейнцу Вайсману из Нюрнберга, которым надо платить по тысячи больше, ибо эти умели не только подчиняться при совершении кровавых акций, но и командовать. И платили всем этим людям не напрасно: там, куда их отправляли, шла война не на жизнь, а на смерть. Тот, кто вербовался в погоне за острыми ощущениями и экзотикой, получал их сполна. Иногда за недостатком современного оружия африканцы стреляли из луков длинными оперенными стрелами с наконечником, несущим кураре - яд, парализующий дыхание.

Когда Михаил Тульев посетил лиссабонское так называемое агентство по распространению печати, там было малолюдно, и к нему поначалу отнеслись с вниманием. Однако человек в светло-сером костюме, к которому его проводили, смотрел на Михаила без всякого интереса.

- Сколько вам лет? - спросил он.

- Сорок, - ответил Михаил и отметил про себя, что ему явно не поверили.

- Национальность?

- Русский.

- Откуда прибыли?

- Из Франции.

- Перемещенный?

- Нет. Мой отец эмигрировал из России в восемнадцатом году.

Светло-серый откинулся на спинку кресла, посмотрел на Михаила как бы издалека.

- Кто вам дал наш адрес?

- Его фамилия Гейзельс. Он из Бельгии.

Светло-серый побарабанил пальцами по столу и спросил:

- Как вы думаете, сколько мне лет?

Михаил решил польстить:

- На вид тридцать.

В ответ он услышал неподдельный хохот. А отсмеявшись, светло-серый сказал:

- Думаю, мы с вами ровесники. Вам ведь под пятьдесят?

Оставалось только удивляться.

- Давно не смотрелся в зеркало, - пожав в смущении плечами, сказал Михаил. - Но я бы вам…

- Оставьте, - перебил его светло-серый. - Я не дама, не надо меня молодить. Чего вы хотите от нас?

- Мне необходимо заработать. А чего бы вы хотели от меня?

- Вы не боитесь червей под кожей, вшей, брюшного тифа и десятка болезней, незнакомых европейской медицине? А также не боитесь ли вы умереть, не разменяв шестой десяток?

- Я хочу заработать. А боишься или не боишься - это зависит от цены.

- Мы не знаем, что вы умеете делать.

- Стрелять, во всяком случае.

- Ну, это могут и мальчишки. А в ваши годы учиться кое-чему другому будет трудновато.

- У меня приличное здоровье, - возразил Михаил. - И потом во время войны мне приходилось не только стрелять.

- Что же еще?

- Я был на Восточном фронте, - соврал Михаил.

- В немецкой армии?

- Да.

- В каких частях?

Михаил рискнул сделать смелый ход не по правилам:

- Эсдэ. Я служил под командой Гюнтера Гофмана. Не слыхали о нем?

Светло-серый опустил глаза и сказал с легкой иронией:

- Кто же не слыхал о человеке, которого, по крайней мере, в трех странах заочно приговорили к смертной казни? - Он помолчал и добавил: - Но вы, наверное, первый, кто афиширует свою связь с ним.

Михаил подумал, что напрасно затеял эту игру, но решил не отступать.

- Мне и сейчас хотелось бы работать на Гюнтера. Жаль, не знаю, где он.

Это осталось без внимания. Его собеседник вернулся к делу.

- В каком чине вы закончили войну?

- Фельдфебель.

- Сколько рассчитываете получать у нас?

- Если вы положите мне три тысячи западногерманских марок в месяц…

- Это слишком много.

- Две пятьсот.

- Хорошо. Но вы должны будете подписать контракт, который лишит вас права распоряжаться собой минимум на год.

- Именно об одном годе я и думал.

- Хорошо. Приходите сюда послезавтра в это же время, мы все решим.

Михаил был уже у двери, когда хозяин кабинета сказал, не скрывая насмешки:

- Если вы ищете Гофмана, почему же не поинтересовались у Гейзельса? Вас ведь Гейзельс надоумил обратиться к нам, не правда ли?

У Михаила было такое ощущение, что все рухнуло.