Ирина Дегтярева: Капкан для MI6

— Не понимаю. — Олег обжегся ухой и, перекатывая во рту кусок горячего леща, отер слезы, выступившие от дыма. — Дедов заявил о Викторе Сергеевиче еще в 2001 году. И до сих пор тишина. Мой шеф в курсе дела, он не мог не дать делу ход. Как думаешь?

Руденко пожал плечами.

…Ермилов вернулся с прогулки с Мартином. Пес побежал по комнатам вытираться о диваны, снег на его шерсти таял, и ему это не нравилось. Олег быстро позавтракал, собираясь на службу. Выползли сонные Петька и Васька.

Олег молча постучал пальцем по наручным часам, намекая, что мальчишки уже опаздывают в школу.

Первым делом, придя на службу, Ермилов отправился к шефу.

— Сергей Романович, разрешите? — заглянул он в кабинет.

— Проходи, что ты там мнешься? Ну?

— Я тут насчет Дедова вспомнил…

— Это к похолоданию, — хмыкнул Сорокин.

Но Ермилову показалось по карим глазам шефа, что он догадывается о подоплеке вопроса.

— А потом вспомнил о Викторе Сергеевиче… Том самом!

— Но этим делом мы не занимаемся.

— Кто же тогда? Это ведь вроде наша епархия, — искренне удивился Олег.

— Наша, да не наша… Иди уже. Тебя Львович искал.

Вернувшись в свой кабинет, Ермилов походил от стола к окну и обратно, полил кактус-долгожитель, который перекочевал на Лубянку из Генпрокуратуры. Это единственное, что он оттуда забрал, и четки из лавки монастыря Святого Минаса. Их Олег повесил на гвоздик на стену около письменного стола.

Взглянув на четки, он поднял телефонную трубку, посмотрел на нее и повесил обратно…

Прошло достаточно много времени, когда Ермилов, снедаемый любопытством и праведным негодованием, решил позвонить Руденко. По здравом размышлении он решил, что дело каким-то образом оказалось в ведении СВР, но поскольку сведений о задержании шпиона в прессу не попадало, значит, либо коллеги все еще разрабатывают Виктора Сергеевича, либо по непонятным причинам спустили дело на тормозах. И вот этот вариант совершенно не устраивал Олега. Он решил через Алексея попробовать прояснить ситуацию.

— Алексей, здравствуй! Ты помнишь летний разговор? Ну, о том нашем общем знакомом, которого я разрабатывал? Не понимаю, он же сдал нам кадровика… Почему Виктора до сих пор не взяли за жабры? Уже столько времени прошло! Или я чего-то не знаю? Обидно. Такую работу проделал, выудил эти сведения и ничего — никакого движения. А ты не можешь по своим каналам что-нибудь разузнать?

— Олег, ты что-то… — Собеседник, явно растерявшись, замолчал и сказал коротко и сухо: — Мне сейчас не слишком удобно разговаривать. Ты понимаешь? Перезвоню, когда будет время…

Посмотрев на отключившийся мобильный телефон, Ермилов понял, что, кажется, напортачил.

— Задним умом мы все крепки, — обругал он себя. — Что-то с этим Виктором Сергеевичем не так…

Южнее Барселоны. Лето 2004 года

Просторная открытая терраса виллы на берегу моря. Из гостиной, выходящей на террасу, сквозняком выдувает длинные, до пола, белые шторы из органзы. Они вспархивают, словно крылья мотылька, только движутся вразнобой, не синхронно, как бывает в природе.

На кафельных плитках террасы белые разводы от высохшей морской воды — тут сушат купальники и плавки, в углу в тени большого терракотового горшка лежат маска для подводного плавания, ласты и трубка. В гостиной из-за спинки кресла выглядывает ручка теннисной ракетки с потемневшей, захватанной, когда-то розовой обмоткой.

Через гостиную пробежала тонкая смуглая девушка в белом до щиколоток сарафане и буквально вспорхнула по ажурной лестнице на второй этаж. Там довольно громко зазвучала музыка из магнитофона.

Под террасой, у овального небольшого бассейна, на деревянном шезлонге расположилась женщина, уже немолодая, но молодящаяся, в алом купальнике, рядом на столике со стеклянной столешницей стоял высокий запотевший стакан с минеральной водой и лежала книга. Ветерок с моря перелистывал страницы, но можно было заметить, что книга на русском. В бассейне в плавательных, затемненных с учетом солнца очках то брассом, то кролем плавал от бортика до бортика молодой человек, равномерно, как механический, только поблескивала на солнце его крепкая смуглая спина.

На самой террасе сидели двое мужчин — один чуть полноватый, с крупными чертами лица, выражающими вальяжную надменность. Второй — худощавый, спортивный, с аккуратно уложенными короткими светлыми волосами, в темных очках а-ля американский рейнджер. На левой руке у него был перстень со странным, словно бы и ничего не стоящим, белым непрозрачным камнем.