Владислав Романов - Врывалась буря [Повесть]

Труба котельной Краснокаменской ГРЭС не дымила. Самая высокая в городе, она была видна отовсюду, и жители по ней определяли свою жизнь: раз дымит, значит, свет будет. А где свет, там тепло и уют. Да и двухэтажное кирпичное здание станции, сделанное из красного обожженного кирпича, выглядело праздничным и нарядным. Рядом с ним вздымались леса, шла стройка, строился еще один машинный зал уже не для одной, а для двух турбин, и краснокаменцы с гордостью всем показывали: а вон и наш Днепрогэс!

Сергеев в черном, обитом смушкой тулупчике и шапке-кубанке стоял посреди двора электростанции, выслушивая сбивчивые объяснения сторожа Ильи Лукича Зеленого. Широкоскулое, обветренное лицо Сергеева с резкими морщинами еще больше подчеркивало ту угрюмость, которую Василий Ильич напускал на себя при расследовании любых дел. Дул злой, не по-весеннему резкий ветер. Сергеев ежился, пряча в густые усы тонкогубый рот, хмуря и сдвигая к переносице пышные черные брови. Воробьев, увидев мрачное лицо Сергеева и устрашенного им Лукича, тоже нахмурился. Теперь начальнику не перечь, иначе вообще отстранит от дел.

— …Я, это… чую, сон-то одолевает, — рассказывал Лукич, — ну, решил кипяточку позлее да заварки покруче. Ну, сладил чаек, попил, а меня еще боле! Кто знал, что они в заварку-то сыпанули!.. Хорошо ить осталась заварка, а то бы кто виноват был? Лукич Зеленый…

— Кто сыпанул, чево плетешь? — взвился Сергеев.

Еще утром Воробьев сам отвез остатки заварки в лабораторию, и там обнаружили частицы сонного зелья. Состав последнего был неизвестен, заварку отправили в Свердловск, но кто-то о зелье уж проболтался, что и взбесило Сергеева.

— Да ить все бают, — пролепетал старик.

— Кто тебе сказал, ну? — взяв Лукича за отвороты полушубка и притянув к себе, спросил Сергеев.

— Да Петро тот же Русанов и сказал, да все уж знают, — захрипел старик, и Сергеев отпустил его.

— Русанов, значит, — повторил Василий Ильич. — Бублики!.. А кто чаи разрешил распивать на охранном объекте, а? — прохрипел Сергеев.

— Дак ночью-то без чая как? — удивился Лукич.

— А в инструкции что записано? — язвительно спросил Василий Ильич.

Когда он чувствовал свою правоту и уже загонял противника в угол, ярость неожиданно уступала злой усмешке, что вконец изводило собеседника.

— А что записано? — не понял Лукич.

— Ты, значит, еще и инструкций своих не знаешь?! — усмехнулся Сергеев, в упор глядя на Лукича. Тот вспотел, замигал глазами, швыркая носом.

— Как не знаю, — забормотал Лукич. — Наше дело охранять!..

— Ты кто есть? — устав разводить антимонии, вспылил Сергеев.

— Как это кто? — не понял Лукич. — Я вить энтот…

— Ты боец охранного поста! — перебил его Сергеев. — Тебе доверено оружие, ты охраняешь особо важный объект. Любой шорох или появление на территории подозрительных лиц должны производить немедленную тревогу по всему караулу! А вы что здесь развели? Чаепития, закусывания, продовольственный ларек на посту!

— Дак я это, не всегда ем, я…

— Кто заходил к тебе вчера вечером? — перебил его Сергеев.

— Вчера?.. Петро Русанов заходил. Заварочки попросил. Парень одинокий, житье трудное, без родных, — вздохнул Лукич, — я уж его приваживаю, нам чо со старухой надо?.. Он заместо сына нам…

Сергеева точно кипятком ошпарило.

— Что?! Заварочки попросил? Какого же ты… — непонятно какой силой начотдела сумел себя удержать. — Вот так бублики! И Русанов, значит, вечером заходил, а потом насчет зелья сообщил?

— Ну да! Опоили, грит, нас Лукич, кому-то мы понадобились!..

— Больше никто не заходил? — спросил Сергеев.

— Больше никто, Василий Ильич, — подумав, сообщил старик.

— Иди, понадобишься — вызовем, — сказал Сергеев.

— А разговор, эт, значит, в тайне? — спросил шепотом Лукич.

— В тайне, — думая уже о своем, пробурчал Сергеев. — Язык проглоти лучше!

— Ага! — кивнул старик. — Ну если что вспомню, я это… — Лукич, облеченный тайной, удалился.

— Русанов говорит, что тоже напился чаю и ничего не помнит, — доложил Воробьев, вытащил папиросы. — Правда, есть тут любопытный момент, деталь одна…

— На территории станции не курят, — сурово заметил Сергеев.

— Дак все же… — удивился Воробьев.

— Вот именно, что все! — Сергеев в сердцах выругался. — А по инструкции курить запрещено! Развели тут содом и бардак!.. Русанова проверь основательно!

— Ты думаешь, он… для отвода глаз? — шепотом спросил Воробьев.