Виктор Суворов - Аквариум [Новое издание, исправленное и переработанное]

— Товаоищ генерал, поздравляю вас. Многое имеет Япония, многое имеет Америка, а мы с сегодняшнего дня имеем все.

Он улыбается.

— Не все, но выходы ко всему. Почему второго вербовать не стал?

— Не знаю, товарищ генерал. Боялся испортить.

— Правильно. Самое страшное в нашей работе — мнительность и излишняя увлеченность. Одна вербовка — это тоже очень много. Поздравляю.

— Спасибо, товарищ генерал.

— Александр Иванович!

— Я!

— Читай последнюю.

Первый шифровальщик вновь открывает свою папку:

— Генерал-майору Голицыну. Благодарю за службу. Начальник Генерального штаба генерал армии Куликов.

— Ура! — заорали мы.

Командир вновь серьезен. Он торжественно поднимает бокал…

Разбудил меня третий шифровальщик через четыре часа тридцать минут после того, как я коснулся подушки щекой. В комнате отдыха — восемнадцать раскладушек. Некоторые уже свободны. На остальных еще спят мои товарищи, те, у которых сегодня вторая операция.

— Богданыч, я тебя правильно разбудил? — шифровальщик смотрит в свой список.

Я смотрю на часы и киваю.

Завтрак подают в большом зале, где еще чувствуется запах шампанского. Есть не хочется. Голова тяжелая. Я заставляю себя выпить стакан холодного сока и съесть кусок бекона. А в дверях уже шифровальщик:

— Младший лидер ждет. Кофе разрешает взять с собой.

У Младшего лидера глаза ошалевшие. Наверное, он так и не ложился спать.

— Жилет с деньгами подгони плотнее. Дверь в машине должна быть постоянно закрыта изнутри. В случае неприятностей требуй советского консула. За ночь твою машину вымыли, проверили, отрегулировали, заправили, сбросили лишний километраж. Маршрут движения и сигналы снятия с операции согласуешь в группе контроля. Все. Желаю удачи. Следующий!

Я вернулся через двое суток. Новый агент, который теперь именуется 173-В-41-706, привез на встречу полное техническое описание прибора 115-77 и передал список официальных лиц, которые контактируют с его фирмой и которых можно завербовать. На каждого из них было составлено короткое дело с фотографией, адресом и, главное, с перечислением выявленных слабостей. Я заплатил агенту 120 тысяч долларов и назначил новую встречу. Данные, которые он собрал по собственной инициативе, будут оплачены в следующий раз.

Полученные документы позволили нам сэкономить миллионы долларов и сократить сроки разработки аналогичных устройств на годы.

Еще через восемь дней я получил очередное воинское звание майор. Мне почему-то грустно. Первый раз в такой день мне не радостно. Когда Навигатор прочитал мне шифровку, я, как положено, рявкнул: «Служу Советскому Союзу!» А сам подумал: они обращаются со мной так же, как и с моим агентом. Агент получает сотни тысяч, а там, наверху, экономят миллионы. Эти миллионы страна экономит благодаря мне, и в награду за это я получаю лишь алюминиевые звездочки. Но даже их я носить не имею права: мой мундир висит в шкафу с нафталином в моей московской квартире.

Мне грустно. Меня не радуют звания и награды. Меня что-то мучает Я не понимаю, что именно. Главное — скрыть тоску от товарищей и руководства. Если в моих глазах потухнет оптимизм, это сразу заметят и примут меры. Не знаю какие, но примут. Мне это совсем ни к чему.

Поэтому я смотрю в генеральские глаза и улыбаюсь радостно и счастливо.

Когда сплю, я укрываюсь с головой, укутываюсь в одеяло, как в шубу. Это старая армейская привычка. Это бессознательный рефлекс. Это попытка сохранить тепло до самого утра.

Я уже не сплю в холодных палатках, в мокрых землянках, в продрогшем осеннем лесу. Но привычка кутаться — на всю жизнь.

Последнее время меня преследует один и тот же кошмар. Внезапно проснувшись ночью в кромешной темноте от жуткого страха, спрашиваю себя: не в гробу ли проснулся? Осторожно касаюсь носом мягкого теплого одеяла. На гроб не похоже. А может, я в полотнище закутан, а доски гроба чуть выше? Медленно трогаю воздух. Нет, я пока не в гробу.

Наверное, так люди начинают сходить с ума. Так к людям подкрадывается безумие. Но может быть, я давно шизофреник, только окружающие меня пока не раскусили? Это вполне вероятно. Быть сумасшедшим совсем не так плохо, как может показаться со стороны. Если меня завтра замотают в белые простыни и повезут в дурдом, я не буду сопротивляться и удивляться. Там мне и место. Я, конечно, ненормальный. Но кто вокруг меня нормальный?

Вокруг сплошной сумасшедший дом. Беспросветное безумие. Отчего Запад пускает нас к себе сотнями и тысячами? Мы же шпионы. Разве не понятно, что я направлен сюда для того, чтобы причинить Западу максимальный вред? Отчего меня не арестуют, не выгонят? Почему эти странные, непонятные западные люди никогда не протестуют? Откуда у них такая рабская покорность? Может, они все с ума посходили? А может быть, мы все безумны? Уж я-то точно. И крышка гроба не зря мне мерещится. Ох, не зря. Началось это полтора года назад после встречи с Киром.