Ян Стокласса - Стиг Ларссон - человек, который играл с огнем

Якоб:Не знаю, может, он куда-то уходил вечером, мы всегда расходились каждый по своим делам, в разные стороны. Иногда оба были дома в одно и то же время, иногда нет.

Д.:Во что вы одевались прошлой зимой?

Якоб:Я носил светлую длинную куртку или что-то в этом роде. А может, и темную. Пальто свободного покроя, кажется, так это называется.

Д.:Шапка?

Якоб:Нет. Капюшон или без всего, еще темные брюки.

Парик казался теплым, как меховая шапка. Сбивчивые ответы Якоба должны были насторожить полицию. И, разумеется, последовал новый допрос.

На исходе лета, 21 августа, через два с половиной месяца после первого допроса полиция опять потревожила Якоба. На этот раз машину за ним не выслали, просто позвонили. Сначала Торе Форсберг допросил его в СЭПО. Потом допрос продолжился в Государственном департаменте уголовных расследований, в офисе, который занимала команда следователей по делу Пальме. Там за Теделина взялся Альф Андерссон уже без Форсберга. Отчет о допросе был кратко изложен на двух страницах.

Якоба спросили, как он относится к мнению Энерстрёма, что под властью Пальме Швеция двигалась к коммунизму советского образца. Якоб выразил согласие с Энерстрёмом, однако не смог ответить, зачем в таком случае Советскому Союзу понадобилось убивать Пальме. На первом допросе Якоб не хотел называть имена военных, с которыми встречался. На втором впервые признался, что в 1982 году в момент хорсфьярденского инцидента с советской подлодкой в шведских водах был рядом с капитаном Хансом фон Хофстеном. Именно фон Хофстен возглавил так называемый мятеж морских офицеров в конце 1985 года.

Якоб встречался с фон Хофстеном в его деревенском доме и в городе. По словам Якоба, фон Хофстен утверждал, что Пальме лжет об инциденте и что советская лодка ушла невредимой. Действия Пальме крайне расстроили фон Хофстена.

Ни единого вопроса, зачем Якоб вообще отправился к Хофстену. Однако следователи не могли не заметить, как невелика и сплоченна была группа ярых ненавистников Пальме. Под своим фальшивым именем Рикард Якоб непременно должен был оказаться в списке ультраправых, составленном Стигом. Он встречался с ними до и после убийства премьера.

Немногим все же поделились со мной из толстой папки с именем «Якоб Теделин», которую я видел в управлении полиции на Кунгсхольмене. Например, я не получил отчет СЭПО на ста пятидесяти страницах о слежке за Якобом и протоколы допросов его знакомых.

Сбивчивые ответы и удивительно плохая память Якоба наводили на мысль, что ему было что скрывать. Я не придумал ничего лучше, чем спросить у Альфа Энерстрёма, когда Яков пришел к нему после убийства Пальме. И заодно задать и другие вопросы, довольно нелицеприятные – ведь алиби, которое обеспечила Альфу Джио, она же и опровергла. И еще сказала, что у него был револьвер «смит-и-вессон».

Стокгольм, декабрь 2016 года

Альф Энерстрём и его друг Бо были пунктуальны и пришли точно в назначенное время. На этот раз Альф был несколько менее обтрепан – очевидно, кто-то позаботился о том, чтобы у него была чистая одежда, наверное, кто-то из психиатрического дома для престарелых, куда он переехал. На нем была маленькая шляпа, покрывавшая рану на голове, которую я видел в прошлый раз, – из-за этого он смахивал на пожилого хипстера. Но на нем все еще было пять рубашек марки Dressmann , надетых одна на другую, – вероятно, от этого его уже никто не смог отговорить. Я показал им кабинет, где мы будем сидеть. Разговор начался так же легко, как и в прошлый раз, но, немного поболтав о том о сем, я приступил к делу.

– Джио говорит, вы выходили из дому в вечер убийства, где-то после девятичасовых новостей.

– Вот как? Странно, мы провели весь вечер вместе.

– И еще она сказала, что у вас был револьвер «смит-и-вессон».

Альф немного подумал.

– Не могу вспомнить. У меня была куча пистолетов.

И Альф рассказал, что в тот вечер, когда произошло убийство, он встретил на Свеавеген двух знакомых полицейских. И только потом он понял, что они-то и убили Пальме.

– Можете их описать? – спросил я.

– Да, могу. Но не стану.

Альф фыркнул и приложил руки ко рту, показывая, что тот на замке.

– Почему не станете?

– Ну, потому что на основании моих показаний их осудят.

– Но разве не будет правильно, если их приговорят за убийство? Они же совершили одно из самых ужасных преступлений, разве нет?