Мойзес Наим - Два шпиона в Каракасе

Стэнли уже много лет работал в “Моссаде” и теперь приехал в Венесуэлу, чтобы помогать Мюллеру. Его роль была невероятно важной, поскольку защита информации – одна из самых главных наживок, привлекающих болибуржуазию , вынужденную тщательно скрывать источники своих незаконных доходов, имена партнеров и приемы финансовых махинаций.

Но на самом деле Фрэнку было поручено вести расследования, которые требуют применения самых современных технологий для прослушки, слежения и идентификации объектов, а также распознавания лиц на дальнем расстоянии.

Для этого он использовал новейшие методы цифровой лицевой антропометрии и наиболее продвинутые технологии поиска и обработки гигантских объемов данных. Гениальность его заключалась в том, что он был способен очень быстро – иногда за считанные минуты – узнать о человеке все. Ему достаточно было сделать фотографию объекта с помощью мощных телеобъективов и переслать ее в базу данных, чтобы та сразу же представила ему досье сфотографированного человека со всей информацией – как открытой, так и секретной.

Уже несколько месяцев спустя в каком-то уголке Европы состоялось новое тайное совещание, на котором Ури Абарбанель, то есть Гюнтер Мюллер, отчитался перед своим начальством и рассказал о том, что ему удалось откопать в Венесуэле. Отчет удивил его коллег. Присутствие Ирана и исламистских террористических групп на деле оказалось гораздо более значительным, чем они подозревали. Кроме того, взаимодействие между правительствами Ирана и Венесуэлы развивалось весьма интенсивно и охватывало разные области. – Мы должны покончить с этим… быстро и любым способом, – прошептал один из шефов Абарбанеля, обращаясь вроде бы к нему. Но на самом деле эти слова он сказал самому себе.

– Делай то, что следует делать. И проси у нас все, что тебе нужно.

Эва Лопес понимала, что ведет себя неправильно. Да, она совершила ошибку – но сделала это вполне сознательно, – согласившись пойти с Маурисио Боско на так называемый суперпраздник. А ошибкой это было потому, что, как ей казалось, тем самым она предавала Монику, хотя та несколько месяцев назад уехала из Венесуэлы. Они почти не перезванивались, зато обменивались совсем короткими письмами по электронной почте, в которых Моника сначала рассказывала, как мучительно переживает смерть отца, потом – что ей стало легче, и наконец – что к ней возвращаются силы и она намерена вновь включиться в журналистскую работу и почти наверняка примет предложение сотрудничать с CNN в Атланте.

Эву пока еще абсолютно ничего не связывало с Маурисио, и тем не менее она чувствовала, что совершает предательство и по отношению к Хэтчу. Хотя… Разве в этом не присутствовала своя логика? Почему бы ей и не изменить тому, кто за столько лет так и не решился уйти от жены, а значит, если рассуждать по справедливости, все это время продолжал изменять ей, Эве?

К сожалению, пока она не могла выразить словами то, что с ней происходило. Что-то как магнитом притягивало ее к Маурисио, но что именно? На многие вопросы она могла бы, наверное, найти ответы – надо было всего лишь пустить в ход те навыки, какими обладает каждый разведчик. Но Эва отказалась от такого пути. Просто не захотела, и все, копаться в биографии мужчины, который зашел за ней сейчас в “Черное дерево”, чтобы повести на праздник. Зачем ей знать, кто он такой, да и стоит ли мечтать о том, что ее чувства могут перерасти в любовь? Эва уже давно смирилась с мыслью, что никакой любви на свете не существует, как не существует, собственно говоря, и самой Эвы. Потому что и нынешняя Эва, и ее история, и ее реальность, и ее будущее – недолговечный вымысел, рожденный служебной необходимостью. Сплошная ложь.

По каким-то странным психологическим причинам, в которых Эве и самой не удавалось разобраться, она захотела сохранить Маурисио для себя одной. Поэтому и не стала проверять его – то есть решила ни с кем не делить, особенно со своими коллегами, разведчиками из Лэнгли, которые непременно настаивали бы на необходимости вскрыть всю подноготную этого человека.

Когда она в первый раз почувствовала, что ее неудержимо тянет к Маурисио? Когда они только-только познакомились и болтали, сидя в ресторане и дожидаясь Монику? Или когда Моника рассказывала ей о нем еще до того, как они встретились на ее дне рождения? Вероятно, Эва многое себе просто нафантазировала. Вероятно, ею двигала в первую очередь острая и глубокая потребность прикрыть фланг и обрести некое “защищенное” личное пространство, где можно будет любить мужчину, который находится вне рамок ее профессиональной жизни, то есть некое личное пространство, где она будет наслаждаться чувствами, не отравленными недоверием, материальными интересами либо тайными мотивами с дальним прицелом. Эве всего лишь хотелось полюбить кого-то свободно и без оглядки. Вот такое было у нее скромное, нестерпимое и невыполнимое желание.