Борис Мячин: Телевизор. Исповедь одного шпиона

Борис Мячин

Борис Мячин родился в 1979 году в городе Мичуринске Тамбовской области. Учился на историческом факультете СПбГУ, прошел курсы литературного мастерства при СПбГИК. Живет в Санкт-Петербурге. Главный редактор печатных средств массовой информации НАО «Национальная спутниковая компания». Постоянный участник литературной мастерской Андрея Аствацатурова и Дмитрия Орехова. Публикуется с 2014 года. Рассказы публиковались в журнале «Нева», альманахе «Взмах», онлайн-журнале «Прочтение». В 2017 году вошел в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» за исторический роман «Телевизор».

Как-то раз меня отправили в Москву.

– Тут такое дело, Боря, – говорит начальница, – надо съездить на съемки «Битвы экстрасенсов». Звонили сверху, просили сделать материал в нашем журнале.

– Пусть Таня едет, – недовольно говорю я (я вообще не люблю ездить по командировкам). – Таня же любит «Битву экстрасенсов».

– Таня не может. Таня на больничном.

Тоска! Придется тащиться в Пулково, есть в самолете сэндвич с салатом, потом ехать в этом ужасном московском метро, в котором веток больше, чем цветных проводов в компьютере. То ли дело наше родное, питерское метро! Маленькое, аккуратное, культурное.

В общем, полетел я в Москву. Приезжаю на съемки. Обычный такой павильон съемочный. Камеры стоят, софиты.

– У нас сейчас будет предварительный кастинг, – говорит продюсер. – Экстрасенсы будут рассказывать свою легенду, а мы их снимать. Понятно? Давайте по списку.

Вышла молодая тетка, вся в черном. Села в кресло.

– Я, – говорит, – не человек. Я инопланетная душа в живом теле. Когда-то давно я была египетской жрицей, но потом я умерла и возродилась уже в нашем времени.

– А почему вы умерли? – спрашивает продюсер.

– Я хотела выйти замуж. Но они убили моего возлюбленного. Он должен был стать фараоном. А потом они убили и меня тоже.

Села в кресло другая тетка, с пентаграммой на шее.

– Я, – говорит, – однажды заблудилась в лесу. Я уже думала, что умру, но тут ко мне явился он.

– Кто – он?

– Прекрасный дух из параллельного измерения.

Третьим номером был белобрысый мужик. Пожилой уже. Но не седой, а именно что белобрысый.

– Я, – говорит, – был знаком с графом Калиостро.

Я зевнул.

– Давайте сделаем перерыв, – вздохнул продюсер.

Я вышел покурить на улицу. Следом за мной вышел белобрысый экстрасенс. На его лице еще была рассыпчатая пудра, которой обычно гримируют на телесъемках.

– Огнем не угостите? – спросил он, набивая табаком вересковую трубку; с этой трубкой и пудрой на лице он был похож чем-то на литовского актера, вечно игравшего в советских фильмах агентов гестапо: не то Масюлиса, не то Адомайтиса.

На улице стоял рекламный щит, семьдесят лет Победы.

– У меня отец на войне погиб, – сказал экстрасенс. – Я поэтому, когда приехал в Питер, немцев очень не любил.

– Простите, – говорю я, – вы из Питера?

– Из области.

Через час кастинг закончился. Продюсер отобрал египетскую жрицу, а остальных поблагодарил и сказал, что они, к сожалению, не подходят. Я еще немного покрутился по студии, поболтал с продюсером, а потом полетел домой.

Прошло две недели, и меня снова вызвала начальница.

– Надо сходить в музей связи и написать статью.

– Лиза, давай я пошлю кого-нибудь из своих ребят…

– Нет, – говорит Лиза. – Мы там выставку этому музею спонсируем, советских телевизоров. А ты единственный, кто разбирается в старых железяках. Поэтому иди сам.

Музей был сразу за Исакием, в Почтамтском переулке. Я вспомнил, как студентом ходил на почтамт. Тогда не было еще дешевых мобильных телефонов, а интернет был только в библиотеках, его выдавали по талонам на полчаса.

Я походил по залу, поговорил с экскурсоводом, пофоткал. Диски Нипкова, иконоскопы, антенны, камеры, кассеты и даже один спутник, который должны были отправить в космос, но почему-то не отправили. На одном телевизоре крутили запись программы «Время».

– Наибольшее впечатление на меня произвела речь товарища Леонида Ильича Брежнева. То, что мы принимаем новую конституцию, наполняет нас радостью и гордостью даже…