Александр Щелоков - Предают только свои

План Кризи показался военным во всех отношениях безупречным и, главное, крайне дешевым. Два года ушло на отработку деталей и частностей. Но когда все уже казалось законченным, мыши преподнесли сюрприз. Около сотни живых поджигателей вырвались из контейнеров и атаковали ближайшие к лаборатории населенные пункты. Вспыхнул грандиозный пожар, в котором сгорел и дом, где проживал сам Кризи. Заодно заполыхали крупные армейские склады. Это и решило судьбу незадачливого поджигателя. Ухлопав на исследования кучу денег, Уильям Кризи должен был их прекратить. Однако имя Профессор Пожар закрепилось за ним навсегда. Перед Андреем сразу встал вопрос: что этот человек изобретает для Диллера? Один раз поджегший город, он не мог стать пожарным. А кем же стал?

Однажды, вернувшись к себе после получасовой работы у Диллера, Андрей нашел на своем столе конверт. В нем лежало приглашение, отпечатанное на плотной мелованной бумаге:

« Организационный комитет Восьмого Диллеровского дня науки имеет честь пригласить мистера Чарльза Стоуна, художника, на встречу ученых, назначенную на 9 июля в Митинг Хаусе».

Трудно объяснить, почему Андрею прислали такое приглашение. Человеком науки он не был, а по уставу, утвержденному Диллером, на встречу приглашались только ученые. Скорее всего сам же Диллер и поступился правилом, чтобы показать себя художнику с новой и неожиданной стороны покровителя наук.

Кстати, организуя «Дни науки», Диллер пользовался на них правами не большими, чем все остальные приглашенные. Он получал стандартный гостевой билет, в котором его именовали просто: «Генри Диллер, профессор химии». Надо сказать, что «Дни науки» Диллера были явлением впечатляющим и престижным. Андрей это понял, едва подъехал месту встречи ученых на площади Четырех ветров. В большом зале Митинг Хауса собрались те, кто хоть в какой-то мере был известен и подавал надежды в науке. Бросалось в глаза большое количество молодежи. Это давно стало особенностью диллеровских встреч. Все обставлялось так, что именно здесь молодые ученые получали общественное признание своих заслуг и попадали под опеку могучей «Диллер кэмикл Кюрпорейшн».

Диллер тратил немалые средства на рекламу «Дней науки» и с их помощью сумел создать себе репутацию миллионера Нового типа, который видит призвание не столько в погоне за прибылью, сколько в том, чтобы совершенствовать науку, двигать технический прогресс и культуру.

Собрание в Митинг Хаусе впечатляло. Каждый третий — мировая известность. Химики. Физики. Физиологи. Электронщики. Астронавты…

Пробежав список участников встречи, отпечатанный на глянцевой бумаге и сброшюрованный в солидную книжку, Андрей заметил в числе приглашенных двух профессоров-ихтиологов, трех — орнитологов, двух — энтомологов. Широта научных интересов Диллера казалась поистине неограниченной. Старичков, увлекавшихся изучением жизни паучков и мошек, он ставил на одну доску с ведущими физиками и химиками, не делая никакого различия между мужами науки. Когда приглашенные собрались, в зал вошел Диллер. Хлопали сдержанно, чтобы это не выглядело излишне восторженно, но хлопали от души. Ведь все же они встречали не просто толстосума-мецената, а коллегу по науке, о чьих исследованиях многие знали не понаслышке. Тем не менее Андрей легко уловил мысль, которая владела в тот миг умами многих участников встречи: «Вот пришел хозяин, и теперь начнется то, ради чего мы собрались».

Наука аплодисментами приветствовала капитал. Она хлопала процветающему бизнесу, который от щедрот своих мог отвалить средства на любые исследования, на открытие самых невероятных тайн земли и космоса.

Шум улегся. Совет избранных занял место на подиуме. Генри Диллер сидел справа от председателя — профессора Голдвина, физика с мировой известностью. Он зорко смотрел в зал и то и дело кивал знакомым.

Четыре часа ушло на доклады и научные сообщения. Потом участников встречи пригласили в банкетный зал.

За столом Андрей оказался рядом с профессором энтомологии Хитом, толстячком в роговых очках.

— О, — сказал Хит, потряхивая аккуратной седой бородкой, когда их представили друг другу, — по вашим глазам, мистер Стоун, я вижу, как вы далеки от энтомологии. Что поделаешь, сейчас только и слышишь: ядерная физика, электроника…

После двух порций виски нос профессора спело запомидорился, а сам он стал держаться еще свободнее, чем прежде. Речь ученого мужа лилась плавно и безостановочно. Андрею оставалось одно — слушать.