Ростислав Самбук - Крах черных гномов

Когда-то в комнате было окно, потом его заложили кирпичом, переделав помещение в обычную тюремную камеру. Откидная кровать с тонким матрацем, параша, железная дверь с волчком для подглядывания. Но тепло.

Карл несколько раз взмахнул затекшими руками. Почувствовал, как запульсировала кровь в кончиках пальцев. Снова сел на край кровати. Так закончилась карьера ювелира Карла Кремера: тюремная камера, лежак и параша. Что ж, это не так уж неожиданно — он знал, на что шел, готов был и к такому финалу. Теперь только бы вытерпеть! Будут бить и мучить. А Карла никогда не били — лишь несколько раз ударили прикладом в лагере военнопленных. Все это детская забава по сравнению с тем, что его ожидает. Как знать, сможет ли вытерпеть?

Карл знал: должен вытерпеть, но сомнения мучили. Даже поймал себя на мысли — хочет, чтобы скорее все началось, тогда уверится, что дух его сильнее тела.

Лег на кровать и закрыл глаза, пытаясь отогнать сомнения. Вспомнил огромные башмаки гестаповца и съежился. Услышал, как под Гельмутом скрипел песок на дорожке… И по две елочки на следах…

Но где же он все-таки видел эти отпечатки?

И вдруг Карл вспомнил. Да, он вспомнил, где и когда видел такие же следы с двумя елочками. Но это же… Нет, не может быть…

Ветров схватил кирку и изо всех сил ударил ею в верх прохода. Грунт осел, заваливая нору, а Юрий все бил и бил, осыпая мокрую землю.

— Что он делает? — не выдержал Гибиш. — Это — единственный путь назад!

Старый шахтер бросился к Ветрову, но Свидрак задержал его. Стояли и смотрели.

Засыпав проход, Ветров в изнеможении опустился на ближайший камень. Оглянулся на товарищей.

— Там фашисты? — не выдержал Василько.

— Газ… — выдохнул Юрий. — Они забросали штрек газовыми гранатами.

Хорошо, что Юрий почувствовал слабый запах газа, пока они только начали раскидывать завал. Зажмурив глаза и не дыша, Юрий обваливал грунт, пока не перекрыл путь газу. Теперь сидел и никак не мог отдышаться, всматривался в возбужденные лица товарищей и думал: зачем он это сделал? Им всем хватит еды и воды на сутки, а потом? Все равно смерть.

Ветров знал — сейчас они тоже поймут это, и подыскивал слова, которые могли бы хотя немного подбодрить ребят. Искал и не находил.

Первым оценил положение Свидрак. И при тусклом света фонарика Ветров увидел, как вытянулось и без того продолговатое лицо пана Тадеуша, как посуровели его глаза.

Свидрак вопросительно взглянул на Гибиша, но тот лишь отрицательно покачал головой. Он давно уже приготовился к смерти. Может, потому, что имел за плечами семьдесят лет, а может, и потому, что за свою долгую жизнь не раз уже бывал похоронен под землей.

— А может, все-таки есть какой-нибудь выход отсюда? — спросил Ветров на всякий случай.

Гибиш безнадежно махнул рукой.

— И все же хоть какой-то шанс должен быть, — продолжал Ветров, хотя знал: нет ни одного. Не мог позволить, чтобы сидели все вот так, в ожидании смерти. Вся натура его восставала против пассивного ожидания, требовала действия. В конце концов у них много времени, даже слишком много, чтобы обследовать эту проклятую пещеру. Правда, через пятьдесят минут рванет, но вряд ли этот отдаленный взрыв причинит им вред.

Ветров решительно поднял группу.

— Сдаваться рано, — произнес уверенно. — Надо осмотреть все, чем черт не шутит…

— Да, да, рано складывать руки, — поддержал его Свидрак. — Пошли!

Гибиш пошел впереди. Они продвигались вдоль стены, освещая ее метр за метром. Но всюду громоздились камни. Они преграждали им путь, приходилось перелезать через них. Все устали, и скоро Василько запротестовал:

— А ну его совсем. Все равно отсюда не выйти…

Ветров остановился, взял паренька за плечо, тряхнул.

Осветил фонариком лицо. Василько ждал: сейчас накричит, отругает. А Ветров сказал насмешливо:

— Не думал я, что ты такой слабовольный. Знал бы, ни за что не взял бы с собой…

— Я?… Это я слабовольный! — вспыхнул Василько. — Да я!.. — Он захлебнулся от возмущения, но Ветров не щадил его:

— Расхныкался, как пацан! Спокойно умереть захотел? Ну, оставайся, помирай…

— Вы не так меня поняли, — попробовал выкрутиться Василько. — Просто, скалы…

— А если я неправильно понял, — сразу остыл Ветров, — так иди вперед. Видишь, Гибиш чего-то сигналит…

Василько перелез через глыбу и направился к Гибишу. Ветров осветил циферблат часов и потушил фонарик. Они включали свет только в крайнем случае: если сядут батарейки, вечная тьма окутает их. Для чего нужен будет им свет, никто не мог бы сказать, но, очевидно, так уж устроен человек — даже сознавая безнадежность своего положения, продолжает надеяться на лучшее… А может, от первобытного человека еще остался в нас этот страх перед темнотой?