Джеймс Грейди - Гром

– Что ты думаешь об этом? – поинтересовался Гласс.

Это была ксерокопия анонимного письма, напечатанного на пишущей машинке через один интервал на бланке ЦРУ.

«Дорогой сенатор Фаерстоун!

Если вы действительно заинтересованы в том, чтобы раскопать что-либо против ЦРУ, проверьте, что случилось с американцем по имени Клиф Джонсон, который был убит в Париже в январе, и, возможно, мы оба продвинемся в своих делах».

– Никогда не слышал об этом раньше, – сказал Джон.

– Ты уверен?

– Положительно, никогда ничего об этом не слышал.

– Я верю тебе, – сказал Гласс. – По-видимому, это самое разумное, что я могу сделать.

– Как вы раздобыли его?

– Его передал мне Фрэнк Мэтьюс, письмо попалось ему среди почты, поступающей в ваш офис.

– Типичная анонимка.

– На первый взгляд да. Маловразумительное анонимное письмо, направленное нашему самому шумному критику в комитете по делам разведки при сенате. Он торчит в этом комитете, потому что никак не может урвать жирный кусок налоговых средств, чтобы вернуть его назад, в Сент-Луис, и купить таким способом голоса своих избирателей, поэтому попасть на первые полосы газет – это все, на что он может рассчитывать.

– Злобствующий тип.

– Сенатор, автор письма или оба? – поинтересовался Гласс.

Ни один из них при этом не улыбнулся.

– Канцелярия сенатора Фаерстоуна получила это, – сказал Джон. – Увидев пометку «ЦРУ», передала его тому, кто в штате Фаерстоуна занимался вопросами разведки, а тот отфутболил письмо в представительство ЦРУ при конгрессе.

– С пометкой «взято на контроль» в углу письма над подписью сенатора, – сказал Гласс. – Очевидно, на это повлиял тот факт, что письмо было напечатано на бланке ЦРУ – независимо от того, был ли бланк подделкой или нет. Не будь этого, письмо, возможно, просто отложили бы в сторону, как забавное недоразумение.

– Оно вполне могло прийти от доносчика-анонима уже с этой пометкой, – сказал Джон.

– Это письмо легло на мой стол одиннадцать дней назад. Вот тогда все и закрутилось. Когда я впервые увидел это.

– Что увидели?

– То, чего не было: данных об этом происшествии не было ни в ДЕСИСТ, ни в одном из наших файлов. Кроме того, никто из наших старых друзей в оперативном отделе, никто в управлении контрразведки, никто ничего не слышал об анонимном письме, и ни у кого нет никаких сведений, касающихся Клифа Джонсона, убитого в Париже, кроме тех, что были в печати.

– Фрэнк не стал бы из-за одного потерянного при пересылке…

– Так оно и было. Я сам пришел к Фрэнку. Он к тому времени уже обнаружил, что его обычные запросы, посланные в различные отделы управления, пропали без следа.

– За исключением запроса, посланного в ваш центр.

– В ЦБТ каждое «обычное» сообщение из Белого дома или конгресса в первую очередь ложится на мой стол.

– Облегчая тем самым…

– Лишая тем самым «контролеров» из конгресса возможности первыми нанести удар, – сказал Гласс. – И лишая официального шефа из ФБР возможности заниматься политическими интригами в обход меня или управления.

– Что сказал Фрэнк?

– Что никто ничего не знает.

– И как он поступил?

– А это ты мне расскажешь.

Джон напрягся.

– Мы оба понимали, что если кто-то перехватывает его текущие запросы, значит, у нас серьезная проблема.

– Проводить перехват, подобный этому, означает…

– Адское количество работы, – сказал Гласс. – К тому же риск.

– Зачем? – спросил Джон. – Чего ради?

– Найти нечто такое, что окупит все усилия. Возможно, сначала письмо, а потом действия Фрэнка чувствительно задели какую-нибудь важную операцию, скоординированную на уровне директора ЦРУ, или совета руководителей отделов, или на штабном уровне. Или в недрах Белого дома. Не исключено также, что он напоролся на чью-то несанкционированную операцию, оставшуюся с прежних дней.

– И что вы предприняли?

– Это был вызов Фрэнку. Это столкновение ударяло по престижу офиса – вашего офиса. Он просил меня ничего не предпринимать. Официально не регистрировать запрос и не посылать ответа. Не допустить, чтобы это просочилось в ЦБТ и стало известно шефу ФБР. Фрэнк заставил меня пообещать никому ничего не говорить. Потому что он был профессионал и друг…

Гласс, вздохнув, продолжил:

– Представь себе, что я чувствовал, как профессионал. Мы нарушили правила управления.

– Почему Фрэнк не забил тревогу?

– Фрэнк всегда больше верил в себя, чем в систему. К тому же система и раньше давала сбои.