Петер Випп - Совершенно секретно

Вокруг одобрительно засмеялись, дама была в восторге. Лёгкая и грациозная, она сразу же уловила темп той какофонии, которую издавал оркестр. Возможно, что подобный способ похищения её вполне устраивал. Устраивала эта заполненная женщинами и лошадьми конюшня и Коллинза: во всяком случае, здесь можно было совершенно безопасно назначать любые свидания, что для него не было безразличным.

Во время танца дама занималась внимательным разглядыванием Хансена и, наконец, спросила его:

— Вы американец?

— К сожалению, нет… — с опечаленной миной ответил Хансен. — Но мой шеф, вон там, возле бара, прямо из богом благословенной страны… А вы? Вы берлинка?

Чёрненькая откровенно улыбнулась.

— Я из Баварии. Из самого Гармиша…

Тем временем кавалеру дамы удалось отделаться от своего жеребца. Его возмущённое лицо то там, то здесь мелькало между танцующими парами. Наконец он оказался рядом с Хансеном и крепко хлопнул его по плечу.

— Вас зовут к телефону! — сказал он.

Хансен сделал удивлённый вид, потом рассмеялся.

— Да, у меня заказан разговор-молния!

Глазами поискал Коллинза. Тот уже пробирался к нему, раздвигая своими широкими плечами толпу.

— Разрешите представить, — сказал Хансен, — директор Коллинз из «Конкордии». Не побудете ли вы одну минутку в обществе моего шефа, прелестная дама?

Чёрненькая кивнула. Её кавалер крепко взял Хансена за плечо.

— Ну, идём, покажешь мне телефон.

А когда они вышли в вестибюль, Хансен не дал парню даже как следует размахнуться: короткий удар — и парень уже лежал на полу, закатив глаза. Хансен поднял его за воротник и хорошенько встряхнул.

— Сожалею, мой малыш! — сказал он и сунул в его ладонь пять марок. — Вот купи себе пива. А дама эта не для тебя…

Парень всё ещё не мог успокоиться, но Хансен подтащил его к выходу и вручил швейцару.

— Шляпу и такси для молодого человека, — сказал он.

Хансен застал свою даму оживлённо болтающей с Коллинзом. Они уже почти пришли к согласию по многим жизненно важным вопросам. Коллинз косо взглянул на вернувшегося Хансена.

— А мы как раз договорились с Лиз немного поразвлечься, — сказал Коллинз.

— А я только хотел пригласить вас на танец, — с опечаленным видом сказал Хансен чёрненькой.

Лиз — так звали чёрненькую баварку — посмотрела на Хансена в нерешительности. Возможно, тут сыграли роль серебряные виски Коллинза или его положение (директор!), но Лиз прижалась к Коллинзу и виновато сказала:

— Выбирают дамы!

Хансен огорчённо пожал плечами.

— Это один из немногих отказов, мадам, который меня действительно огорчил.

Коллинз отвязал от шнурка автомобильный ключ.

— Берите машину, Хансен, и развлекайтесь. Где я найду вас?

— Поеду в «Рикси»… Спать…

Коллинз оглушительно расхохотался.

— Счастливой охоты! Ни пуха ни пера!

Ещё рано утром Хансену стало ясно, что его непосредственный начальник не предоставит его опасностям и соблазнам большого города без должного наблюдения. Три года пребывания Хансена в Вюрцбургском центре не прошли даром, с чем-чем, а уж с практикой тайного наблюдения он был хорошо знаком. Для него не представляло труда догадаться по натянутым улыбкам Коллинза: началась какая-то возня за его спиной. Тому были и прямые доказательства. Например, сегодня утром в самолёте: «Теоретически этим предателем являетесь вы…» И позже, когда они мчались в Берлин: «Больше я не хочу получать подобных открыток из Польши…» В военной разведке этого государства стало традицией при малейшем подозрении прикреплять для слежки пару ищеек. Сомнительно только, что Коллинз сам пришёл к этим подозрениям. Тут видна рука полковника Рокка, безусловно, полковник уже в игре. А, вот и они. Хансен сразу же узнал их автомобиль, когда подгонял «оппель» на стоянку перед отелем «Рикси». Он спокойно захватил свой чемоданчик, запер «оппель» и направился в слабо освещённый вестибюль отеля.

— Надеюсь, путешествие прошло успешно, господин Хансен? — приветствовал его портье.

— Благодарю, благодарю… Но я чертовски устал.

Портье понимающе кивнул.

— Ваша комната на втором этаже…

На лестнице Хансен повернулся к портье и сказал:

— Кто бы ни звонил, я прошу меня не беспокоить, меня нет ни для кого.

— О господин Хансен, я выключу телефон! Как обычно.