Дональд Гамильтон - Детонаторы

- Ох, Боже мой! - прошептала Эми Барнетт.

- По-видимому, он решил осуществить планы, которые вынашивал уже давно: приобрести яхту, отремонтировать и проплыть на ней столько, сколько удастся. Во всяком случае, это лучше, чем просто сидеть и ждать кончины. - Я раздраженно покачал головой. - И думаю, в последней стычке все остались в живых лишь потому, что он слишком плохо видел, получив дубинкой по голове. Наверное, удар оказался настолько сильным, что Дуг почувствовал: у него отобрали даже несколько последних обещанных зрячих лет. Пребывая наполовину в тумане, он инстинктивно расправился с обидчиком, находившимся в пределах досягаемости. После чего ему, скорее всего, стало совсем плохо, и ваш отец продолжал драться с неясными тенями, приближавшимися к нему.

- Но по его поведению не скажешь... Я хочу сказать, сейчас-то он явно видел меня.

Я кивнул.

- Разумеется, до некоторой степени, хоть ему, несомненно, приходилось прикладывать для этого немало усилий. Думается, что на этот раз пострадали оба глаза, но левый гораздо больше правого. Вот почему он предпочитает, чтобы посетители не садились с этой стороны. - Последовала непродолжительная пауза. Эми Барнетт оглянулась через плечо и попыталась порывисто заговорить, но я ее оборвал: - Нет, я не повезу вас туда. Вы что, собираетесь выразить свое сочувствие, слоняясь вокруг и завязывая Дугу шнурки?

- Почему вы мне ничего не сказали? - прошептала она.

- Дуг попросил об этом. Думается, хотел учинить небольшую проверку и посмотреть, что представляет собою дочь - согласится ли принять единственного оставшегося родителя, хоть он и оказался за решеткой, или же явилась лишь затем, чтобы выразить свою неприязнь. И Дугу не хотелось, чтобы вы руководствовались дешевым сочувствием. Вы провалили экзамен, так что можете покупать билет и отправляться домой в Цинциннати. Как вы сами сказали, здесь вас больше ничто не удерживает.

Последовала короткая пауза. Наконец Эми Барнетт тяжело вздохнула.

- Вы меня просто ненавидите!

Слова ее повергли покорного слугу в изумление.

- Не говорите чепухи! Я и знаю-то вас каких-то два часа, с какой стати мне...

- Ненавидите! - выдохнула она. - И чрезвычайно рады, что наконец-то нашли человека, на которого можно излить свою ненависть. После того, как столько лет заставляли себя проявлять понимание и великодушие по отношению к бросившей вас семье. Вы были таким добрым и терпеливым, а сами скрипели зубами. Но вот подвернулась я, и мне достались все накопившиеся в вас боль и гнев. И при этом еще пытаетесь утверждать, будто поступаете так исключительно из сочувствия к моему несчастному отцу, которого мы с мамой предали точно так же, как ваша семья предала вас!

Автоматически управляя машиной в густом транспортном потоке, я попытался уверить себя, что Эми предприняла типично женский маневр, следуя принципу: лучший способ защиты - нападение. Хоть у нее, разумеется, не было ни малейшего права нападать на меня. Согласиться с этой утешительной мыслью мешало лишь то, что дело обстояло не совсем так. И даже совсем не так. По правде говоря, Эми попала в "яблочко": я излил на нее всю накопившуюся злость и обиду. Полагаю, это характеризует меня не с лучшей стороны, но особенно удивляться не приходится. В то же время проницательность Эми свидетельствовала: я недооценил эту девушку. Случайно или намеренно?

В результате покорный слуга довольно холодно произнес:

- Весьма точное наблюдение, мисс Барнетт. Эми Барнетт облизала губы.

- Простите. Мне не следовало этого говорить. Но вы обидели меня. Правда, я это заслужила.

- Ладно. Сдаюсь. Не бейте, больше не буду, сударыня. - Я посмотрел на часы. - Но отвезти вас назад я сейчас все равно не могу: человек, оставивший мне этот документ, сказал, что его готовятся освободить, а наше посещение затянет процедуру. Вы же знаете, что такое бюрократические формальности. Но если вы пожелаете задержаться и увидеться с ним утром, я подскажу, где его можно найти. Кажется, его отвезут в отель "Коралловый берег". Номер комнаты я уточню. Но не рассчитывайте, что он бросится вам на шею. Дуг человек гордый и, конечно, поймет, что передумали вы лишь узнав о его состоянии.

- Гордости тут у всех хватает с избытком, в том числе и у меня. - Эми тяжело сглотнула. - Мне хотелось сказать ему, как одиноко мне было, и как я нуждалась в близком человеке, в нем, но я не нашла нужных слов. Потом мы почему-то заговорили о маме. Он отзывался о ней высокомерно и презрительно, я не выдержала и... - Она быстро встряхнула головой. - Не следовало так ершиться. Представляю, сколько накипело у него на душе за эти годы. Знаете, я ведь и правда намеревалась проявить понимание в терпимость. Хочу попытаться еще раз.