Олег Шмелёв - Ошибка резидента

В половине одиннадцатого ночи поезд прибыл в город.

На перроне вокзала Седых вышел из вагона следом за Аликом. Он видел, как двое рослых молодых людей подошли к Ступину, что-то коротко ему сказали, а потом все втроем ушли через служебный ход.

Андрею Седых было вовсе невдомек, какую услугу оказал он сегодня одному незнакомому парню по имени Павел Синицын…

А в областном управлении Комитета государственной безопасности в это время допрашивали Альберта Николаевича Ступина. Он очень нервничал и на все вопросы старался отвечать самым исчерпывающим образом. Когда его попросили вкратце рассказать о последних годах жизни, он рассказал не вкратце, а подробно, со множеством деталей. И о махинациях своих говорил вполне откровенно.

Но на вопрос, зачем ему понадобились земля и вода, и не откуда-нибудь, а именно с этой станции, Алик ответить не мог. Когда этот вопрос был задан в третий раз, а Алик продолжал молчать, допрашивавший сказал:

— Вы поймите: нам земли не жалко. Мы народ добрый, берите хоть целый самосвал. Но просто по-человечески любопытно знать: зачем молодому интересному москвичу понадобились земля и вода с этой маленькой станции? А?

Голос его звучал прямо-таки задушевно, но глаза, смотревшие на понурившегося Алика, были холодны и понимающи. Алик предпочитал не смотреть в эти глаза. И вдруг он словно очнулся. Если его здесь задержали сразу, едва он сошел с поезда, если, еще не осмотрев содержимое рюкзака, они попросили показать мыльницу и флягу, значит, за ним следили с самого начала. Иначе все это необъяснимо.

Какой же смысл запираться? Ведь его чистосердечное признание должны будут учесть… И Алик выложил все. А потом те же двое, что встретили его на вокзале, пригласили сойти вниз. Быстрая езда на машине, аэродром, самолет незнакомых Алику очертаний, и в пять часов утра он был уже в Москве.

Около шести Алика ввели в небольшой кабинет, где за столом сидел пожилой человек с усталым лицом, явно невыспавшийся.

Алик совсем пал духом, и было отчего.

Специальный самолет. Двое сопровождающих. Тут ждут, не спят. И все это из-за него одного. Из-за того, что кому-то понадобились горсть земли и стакан воды. В какую же историю втравил его Кока? Алику только теперь стало по-настоящему страшно.

Допрос скорее был похож на беседу. Невыспавшийся человек не проявлял раздражения, в его голосе не чувствовалось неприязни. Были интерес и терпеливое внимание. Первые вопросы носили формальный характер, но когда дело дошло до истории с фальшивым бриллиантом, официальность исчезла, и Алику сразу стало легче. Его собственная персона как бы отодвинулась на второй план, а в фокусе оказался Кока.

Давно ли Алик его знает? Часто ли виделись? Где Кока живет? Какова у него семья? Когда он ждет Алика? И последний вопрос:

— Встречали вы у него кого-нибудь, знакомил ли он вас с кем-нибудь?

— Нет.

Алик не хотел врать ни в чем и ответил правду.

— Это очень важно. Вспомните хорошенько. Может быть, вы с кем-нибудь его видели?

Алик никогда ни с кем Коку не видел, но он стал перебирать в уме свои встречи с Кокой и вдруг вспомнил, что в тот несчастный вечер у него сидел гость. Алик был тогда в таком состоянии, что не мудрено и не запомнить постороннего.

— Да, простите, — сказал он. — В тот раз, когда Кока взял с меня расписку, он был дома не один.

— А с кем?

— Такой старый, седой. Лицо красное. В очках.

— Кто он, чем занимается, не знаете?

— Мне показалось, что он похож на антиквара. Может, на старого учителя…

Алика попросили побыть в другой комнате, где стоял большой диван. Он провел там несколько часов. Два раза ему приносили поесть, но он выпил лишь компот. А вечером произошла сцена, которая одновременно и ободрила его и потрясла, так как он неожиданно понял, что оказался в самом центре каких-то неведомых ему, но, безусловно, очень серьезных событий.

Когда Алика снова пригласили в кабинет, где его допрашивали, он увидел на столе свой рюкзак и чехол с ружьем. А тот, кто допрашивал, сказал:

— Сейчас вы отправитесь домой. Но прежде садитесь и выслушайте меня.

Алик повиновался. Он был оглушен.

— Я не буду читать вам мораль. — Пожилой человек, стоявший перед ним, секунду подумал, отвернулся к окну и продолжал ровным голосом, очень внятно выговаривая каждое слово, как будто диктовал текст машинистке: — Вы не юноша. Вы должны отдавать себе ясный отчет в каждом шаге, в каждом поступке. Вся ваша прошлая жизнь, исключая, разумеется, школу, — дрянь. Вы идете по пути предательства и дошли до крайней черты. Вы не переступили ее не по своей воле. Вас вовремя удержали. Это самое главное, что вы должны отныне знать и помнить. Вас следует привлечь к ответственности. Пока этого не будут делать, но не потому, что вы заслуживаете какого-то особого отношения или снисхождения. Вы их недостойны. Вам дается возможность коренным образом изменить образ жизни — используйте ее. Дальше все будет зависеть от вас.