Чингиз Абдуллаев - Атрибут власти

В этот день после завтрака мужчины прошли в гостиную с камином, а Эрика осталась на кухне. Посуду мыть она не умела, тарелки и чашки у нее постоянно бились, но это была ее проблема.

Дзевоньский, заметив, что Гейтлер смотрит на часы, недовольно спросил:

— Вы опять собираетесь нас покинуть?

— Да, — кивнул Гейтлер, — я вызвал моего водителя. Он будет здесь в одиннадцать.

— Я вас не понимаю, — признался Дзевоньский. — Неужели вы действительно в одиночку готовите ваш «резервный» вариант? Полагаете, что если провалится основной, то у нас еще будут шансы? И вообще, неужели мы решим здесь остаться? Нас же сразу вычислят и арестуют. Разве вы этого не понимаете?

— Каждый занимается своим делом, — меланхолично заметил Гейтлер, — и не нужно считать их профанами. Они умеют работать и действительно могут сорвать наш основной план. Ведь кроме нас с вами мозаику этого плана знает уже большое количество людей. И где-нибудь может произойти утечка информации.

— Не может, — отрезал Дзевоньский, — мы все предусмотрели.

— Очевидно, не все. Ваши эстонцы не смогли провести переговоры на должном уровне. Их просто переиграли. Судя по беседе, на переговоры явился опытный человек, сумевший убедить ваших людей взять только десять процентов и продолжить переговоры, что нас не совсем устраивает.

— Деньги они заплатили, — напомнил Дзевоньский, — значит, решили пойти на уступки.

— Это пока ничего не значит. Заплатили только десять процентов. И нам нужно завтра снова отправлять Карла на Северный Кавказ. А он уже дважды туда выезжал. Это может вызвать подозрение. Кроме того, если ему придется говорить своим голосом, они смогут его вычислить. Гельвана достаточно услышать один раз, чтобы понять, из какой страны он сюда приехал.

— У вас есть другое предложение? Вы же сами настаивали, чтобы круг осведомленных людей был как можно уже. Кроме Карла я никому не доверяю. Ни одному человеку. Даже Эрике.

— Понимаю. Но мы все равно рискуем. Нужно дать указание Гельвану, чтобы он настаивал на наших условиях. Никакого торга. Сначала деньги — затем заложник. Я думаю, что ФСБ уже подключилось к этой операции. Возможно, и другие спецслужбы. На вашем месте я не рисковал бы выходить на непосредственную связь с Курыловичем. Это опасно. Особенно на заключительной стадии нашей операции.

— Я учту ваши пожелания, — угрюмо пообещал Дзевоньский.

— Когда вы собираетесь вызвать хирурга?

— Он ждет. Готов прилететь в любой момент.

— Вы достали пластид?

— Конечно. Он уже у нас. Четыреста граммов. Две пластинки пластида по двести граммов. Я только не понимаю, как вы все рассчитали? Может, ваш вариант нужно было сначала опробовать?

— Я все проверил на компьютере, — возразил Гейтлер, — и не совсем понимаю, как это можно проверить на живых людях. У вас есть два лишних человека, которых мы можем убить? Или полигон, где не будет слышен взрыв? Вы представляете, какое количество людей нужно задействовать, чтобы провести такие идиотские испытания? Не волнуйтесь, расчеты показывают, что ни один из двоих в живых не останется. Почти гарантированно.

— Мне давно хотелось вас об этом спросить. Впрочем, поступайте, как считаете нужным. Хирург прилетит во вторник.

— А Курылович?

— Завтра. Как видите, у меня все готово.

— Посмотрим, — неопределенно буркнул Гейтлер. — Я подготовлю для него «редакционное задание». Как у вас с деньгами?

— С этим у нас проблем нет. В этом городе сто или двести тысяч наличными уже давно не очень крупные деньги.

— Ясно. Надеюсь, вы не получаете их лично?

— Не волнуйтесь. Частями и в разных банках. Я привез в Москву достаточное количество людей.

— За Холмским и Курыловичем по-прежнему наблюдают?

— Разумеется. Но оба на свободе и чувствуют себя хорошо. Вы напрасно волнуетесь, Гейтлер. Я думаю, вы просто готовите себе лучшие варианты отхода в случае неудачи. Или, наоборот, удачи. Но это ваше дело. После того как мы выполним наш «заказ», можете ехать куда угодно. И это уже будет не мое дело.

— Надеюсь, что так, — согласился Гейтлер, — но я все равно съезжу в город. У меня еще есть дела.

— Поезжайте, — кивнул Дзевоньский. — Между прочим, у нас не осталось масла, сыра и овощей. Может, купите по дороге? Так можно сказать?

— Лучше сказать «на обратном пути» или «по пути».

— Значит, может, купите продукты на обратном пути? — поправился Дзевоньский.

— Все, что угодно, кроме масла, — вспомнил Гейтлер.