Чингиз Абдуллаев - Линия аллигатора

— Он же застрелился совсем недавно.

— Эксперты дали заключение, что это самоубийство, — стоял на своем хозяин кабинета, — ничего ты не получишь. Иди работай.

— Я иду к прокурору города на прием, — сказал Виктор, побледнев.

— Ах ты, карьерист чертов, — проворчал старший помощник, — ну и черт с тобой. Иди в канцелярию, там дело, еще не сдали. Пусть Клавдия Станиславовна тебе его выдаст. Если она еще не ушла.

Виктор повернулся.

— Подожди. Ты не сказал, для чего тебе нужно это дело.

— А вы не спрашивали, — в тон ответил Виктор и вышел, плотно закрыв дверь, чтобы не слышать ругательств старшего помощника.

Через несколько минут он уже получил тонкую папку с материалами о самоубийстве Леонтьева. Он пришел в свой кабинет и начал читать, но тут принесли сообщение из милиции. По агентурным сведениям, полученным в ходе работы оперативников МУРа, рецидивист Крутиков в настоящее время работал на известного вора в законе, признанного авторитета криминального мира — Заику. В справке обращалось внимание, что, по полученным сведениям, Крутиков уже давно выполняет самые важные поручения Заики.

— Заика, — прошептал Юдин, переводя взгляд с бумаги на папку Леонтьева.

Какая между ними связь? Это он должен теперь установить.

Обедать они отправились в небольшой ресторан, расположенный недалеко от основного здания бывшего КГБ на Лубянке.

— Вас все время тянет в эту сторону, — улыбаясь, заметила Сигрид.

— Да, — серьезно сказал Дронго, — видимо, да. Это у меня уже такая привычка. Просто раньше я любил здесь обедать. Нет, я никогда не работал в КГБ.

Но по роду своей деятельности довольно часто встречался с их представителем.

Должен сказать, на Западе создалось довольно неверное впечатление о КГБ. Все работающие там представлялись монстрами и палачами, тогда как там было немало очень интеллигентных разведчиков и прекрасных специалистов.

— Точно так же, как и в ЦРУ были порядочные люди, но советская пропаганда изображала их злодеями-империалистами, только и думающими, как напасть на несчастных советских людей, — пошутила Сигрид.

— Вы неплохо защищаетесь, — засмеялся Дронго, — чувствуется хорошая школа.

В ФБР учат вести полемику?

Сигрид улыбнулась, но не стала больше спорить. Обед оказался действительно вкусным, особенно ей понравился русский борщ. После обеда она достала из сумочки мобильный телефон и позвонила сенатору. Он сразу ответил.

— Где вы находитесь? — спросил Роудс.

— Мы сейчас закончили обедать.

— А я еще в посольстве. Здесь есть несколько любопытных документов, которые я должен прочитать.

— Какие документы? — нахмурилась Сигрид.

— Разные. Оказывается, осталось еще довольно много вещей Элизабет, которые нужно отправить на родину. Магда собрала их в два чемодана и попросила передать мне.

— Вы встречались с Магдой?

— Нет. Она прислала вещи в посольство. Мне казалось, что в прошлый раз я взял все вещи. Но я забыл про книги. У Элизабет было много книг. Вы виделись с Бескудниковым?

— Да, — помрачнев, ответила Сигрид.

— И что он вам рассказал?

— Подтвердил свое заключение, — чуть помедлив, сказала Сигрид и покраснела.

— Очень жаль, — глухо сказал Роудс, — это была моя последняя надежда. Я думал, что Бескудников хотя бы не подтвердит это заключение. Может быть, наши эксперты ошиблись. Скорее всего так оно и было. Через столько времени обнаружить что-либо, наверное, невозможно. Вероятно, Элизабет выпила какой-нибудь легкий напиток и села за руль.

— О чем вы говорите, сенатор? — воскликнула пораженная Сигрид.

— Мне кажется, что я напрасно втянул в это дело нашего друга. Может быть, отцовское горе просто помутило мой рассудок и я не хочу верить очевидным фактам.

Поняв, что происходит, Дронго взял трубку.

— Мистер Роудс, — строго сказал он, — я не люблю, когда мои клиенты останавливаются на полпути. Даже если вы мне не заплатите ни цента и потребуете прекратить расследование, я уже не остановлюсь. Поэтому наберитесь терпения и немного подождите, пока я не закончу расследование.

— Да, да, конечно, — согласился Роудс, — простите меня. Кажется, я оказался слишком большим пессимистом.

Дронго вернул телефон Сигрид.

— У него все время меняется настроение, — заметил недовольно, — по-моему, он сам не знает, что хочет.

— Вы должны его понять, — мягко возразила Сигрид, — он пережил такое несчастье.

— Именно поэтому я сижу в Москве и пытаюсь понять, почему погибла его дочь. Неужели у ФБР не было никаких данных, какими конкретно фактами располагала Элизабет Роудс?